Войны и войска Московского государства - [229]

3. Защита северного порубежья Московского государства

Высказанное Ф.Ф. Ласковским предположение о неприступности северной границы России со стороны моря, где существовало лишь два значительных укрепленных пункта — Архангельск и Пустозерск, нуждается в пересмотре. Начиная со второй половины XVII в. русское Поморье начинает привлекать пристальное внимание европейских государств. В 1571 г. во время Ливонской войны, «в голомяни» (в открытом море) у Соловецких островов появились корабли Швеции и союзных ей Голландии и Гамбурга, собиравшиеся атаковать находившуюся на островах монашескую обитель. Нападения не произошло, однако факт появления вражеского флота в Беломорье продемонстрировал уязвимость русского Севера. О стратегическом значении этого края, лежащего далеко от центра «Московии» и не имеющего надежного военного прикрытия, поведал миру вестфалец Генрих Штаден, в 1564–1572 гг. живший в России и разработавший план завоевания русских земель. С этим предложением Штаден обратился к германскому императору Рудольфу II, для которого в 1579 г. написал «Проект обращения России в имперскую провинцию». Позднее аналогичное предложение он сделал шведскому королю Юхану III, которого давно привлекало русское Поморье. Летом 1578 г. в Москве было получено сообщение соловецкого игумена Варлаама о готовящемся нападении на монастырь шведских войск. 2 августа 1578 г. Иван Грозный направил в Соловецкий монастырь партию оружия: «сто ручниц, да пять затинных пищалей, да с Вологды две пищали полуторные да две девятипядных, <…> а зелья ко всему наряду и к пищалем и к ручницам сто пятнадцать пуд». На Соловки вооружение доставил голова Михаил Озеров в сопровождении небольшого отряда из 18 человек: 4 московских, 4 вологодских пушкарей и 10 стрельцов, составившего костяк соловецкого гарнизона. В помощь им Варлааму разрешили «прибрать девяносто человек в стрелцы да пять человек в затинщики». В ожидании шведского нападения на Соловках началось строительство нового острога, возглавил которое Михаил Озеров.

Тревожные сообщения о готовящемся шведском нападении не переставали беспокоить русские власти. В 1579 г. из Москвы на Соловки направили еще 3 затинных пищали и свыше 10 пудов пороха. Тревога оказалось ненапрасной — летом 1579 г. «каянские немцы» вторглись в Кемскую волость и разбили отряд Михаила Озерова. Все приграничные русские селения были разорены шведами. На смену погибшему в бою с врагом М. Озерову из Москвы спешно прислали воеводу Андрея Загряжского, успевшего подготовиться к новому неприятельскому нападению.

В декабре 1579 г. 3-тысячный шведский отряд напал на пограничный Ринозерский острог, гарнизоном которого командовал воевода Киприан Аничков. Крепость защищал небольшой стрелецкий отряд, усиленный «охочими казаками» и добровольцами из местных жителей («тутошних людей»). Бои за крепость длились 3 дня, закончившись поражением противника. Большие потери вынудили шведов к отступлению.

Понятно, что ставший к тому времени известным шведскому королю детальный план Штадена не мог не обратить на себя его внимания. Подробно описав северный край, вестфалец рекомендовал начать вторжение с моря со стороны реки Онеги, поднимаясь по ее течению мимо села Пречистого, посада Турчасова и города Каргополя. Затем завоевателям надлежало двигаться к Белоозеру и Кирилло-Белозерскому монастырю, Вологде, Угличу, Дмитрову и Москве. Согласно расчетам Штадена, для завоевания Московского государства требовались значительный флот и огромная армия — 200 кораблей и 100 тыс. человек, «200 штук полевых орудий или железных мортир», а также «еще несколько тяжелых пушек и мортир, чтобы разбивать ворота деревянных городов, а мортирами в случае надобности зажигать пожар в деревянных городах и монастырях». Первоначальные расходы на задуманную операцию составляли 100 тыс. талеров.

В плавание к русским берегам флоту предстояло отправиться 1 апреля и прежде всего овладеть заливом и рекой Колой в Лапландии, Кильдин-островом и Соловецким монастырем. Пленных, взятых с оружием в руках, Штаден советовал отправить на кораблях в империю. Затем отрядам интервентов предстояло занять Холмогоры, село Пречистое и посад Турчасов. Укрепившиеся здесь немецкие гарнизоны должны были отобрать у русских «их лучших лошадей, а затем все наличные струги и лодьи — маленькие корабли — и свезти их к укреплениям, чтобы при случае защищать их артиллерией». Наибольшее сопротивление, как полагал составитель плана интервенции, армия вторжения могла встретить под Вологдой. В этом случае он рекомендовал блокировать каменную вологодскую крепость частью войск (⅓ часть воинских людей), а остальным силам продолжать наступление. Все православные монастыри и церкви на оккупированных территориях поддлежали немедленному закрытию. Русские города и деревни были обречены «стать свободной добычей воинских людей». Очень выразительно звучат следующие советы набожного протестанта Штадена: «Устье — посад, который лежит на мысу там, где река Шексна впадает в Волгу; <…> здесь сливаются течения трех рек и, укрепив это место, можно легко перехватить всякое движение вниз или вверх по Волге. — Занимай его отрядом в 2000 человек! Отправляйся дальше и грабь Александрову слободу, заняв ее с отрядом в 2000 человек! За ней грабь Троицкий монастырь!» Та же участь, после захвата Волока Ламского должна была, постичь и Иосифо-Волцкий монастырь «богаты деньгами и добром Его можно будет пограьить, а награбленное увезти…». Захватив Москву и другие русские города, разорив монастыри и церкви, пленив царя, Штаден предлагал немедленно вывезти его вместе с сыновьями в Европу, в горы, «где Рейн или Эльба берут свое начало». Именно там планировалось устроить массовую расправу с пленными, которую Штаден описал особенно красочно, дав полную свободу воспаленному воображению. Русских воинов надлежало убивать на глазах московского государя, у мертвецов следовало «перевязать ноги около щиколоток и, взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов: одним словом столько, сколько могло бы удержать на воде одно бревно, чтобы вместе с трупами не пойти ко дну. Бревна с трупами надо сбросить затем в реку и пустить вниз по течению». Эта жестокая расправа должна была осуществиться лишь для того, чтобы убедить Ивана Грозного в том, что «никто не может надеяться на собственные силы и что все его просьбы и молитвы — лишь грех один!».