Войны и кампании Фридриха Великого - [8]

Само географическое положение владений Гогенцоллернов и признанная уже всей Европой сила их армии могли превратить Фридриха III либо в полезного союзника, либо в опасного противника. Исходя из этого он пришел к выводу, что если Фридрих I сделал их семью династией курфюрстов, то он сам должен добыть для рода королевскую корону.

Тем не менее, несмотря на поддержку некоторых имперских министров, получивших из Берлина взятки на общую сумму 300 тысяч золотых талеров, император упорно уклонялся от положительного ответа: Габсбурги боялись дальнейшего усиления становившегося опасным Бранденбурга и справедливо считали, что Вена ничего не выиграет от появления новоявленного «короля вандалов на Балтике».

В конечном счете Фридрих добился высочайшего согласия на свою коронацию, использовав сложную ситуацию в Европе — вопрос об испанском наследстве. Отстаивая свои династические интересы, Габсбурги ввязались в долгий и крайне кровопролитный по тем временам конфликт с французскими Бурбонами, отчего и оказались перед необходимостью поиска союзников. В обмен на бранденбургские штыки император Леопольд I не только обязался признать Фридриха III королем, но и убедить другие державы поддержать это решение. В свою очередь Фридрих обещал предоставить императору 8-тысячный корпус и поддержать Габсбургов при следующих выборах главы империи.

Перед тем как разразилась война за Испанское наследство (1701–1714), 18 января 1701 года в столице Восточной Пруссии Кенигсберге состоялась коронация Фридриха III, ставшего королем под номером Первый. Здесь Фридрих родился, здесь же и собственноручно увенчал себя короной. Всего на процедуру коронации ушло около шести миллионов талеров, причем для покрытия этих расходов был введен специальный коронационный налог.

Однако коронация именно в Кенигсберге имела свое символическое значение, вполне ясное для современников. Восточная Пруссия (бывшие владения Тевтонского ордена), в отличие от Бранденбурга, никогда не входила в состав Священной Римской империи. Таким образом, кайзер как бы давал понять Фридриху, что его провозглашение королем именно в Пруссии не касается сложной системы внутри имперских династических взаимоотношений и в пределах империи он остается в прежнем качестве бранденбургского курфюрста. Наконец, даже само прочтение титула должно было указать Гогенцоллернам на некую «мелкопоместность» их статуса: Фридрих стал именоваться не королем Пруссии, а всего лишь «королем в Пруссии», что несколько принижало ценность титула и содержало скрытый намек на его импровизированность, а может быть, и временность.

Формальным предлогом для этого стало то, что половина старых прусских земель находилась в составе Польши и новый титул не должен был содержать указания на суверенитет короля над всей Пруссией. Правда, по-французски Фридриха I уже вовсю титуловали «Le Roi de la Prussie» — «король прусский». Однако в Германии титул «король в Пруссии» перестал применяться по отношению к Гогенцоллернам только в 1772 году, когда при разделе Польши они наконец-то вернули себе давно отторгнутую у них Западную Пруссию, став суверенами всех территорий под этим названием.

Несмотря на эти геральдические изыски, королевское достоинство, несомненно, усилило позиции Фридриха I как внутри, так и вне пределов империи. О реальном значении этого события говорит хотя бы само длительное сопротивление императора Леопольда претензиям Гогенцоллернов на королевский трон, а также и тот факт, что Ватикан отказывался признать Прусское королевство вплоть до 1788 года. Еще более определенно высказался об этом великий австрийский полководец принц Евгений Савойский: «По моему мнению, — говорил он, — министры, присоветовавшие императору признать независимость прусского престола, заслуживают смертную казнь».

Действительно, королевский титул не был пустым звуком — это показывало уже дряхлевшему германскому союзу княжеств под эгидой Австрии желание бранденбургского курфюрста выйти из-под влияния его законов. Со временем подобное стремление могло дозреть до действительной независимости.

За получение королевского титула Фридрих I дорого заплатил австрийскому дому. Фридрих II справедливо упрекал своего деда за то, что он пожертвовал тридцатью тысячами жизней своих подданных в войнах Габсбургов и их союзников — англичан и голландцев. В особенности это касается периода решившей исход войны за Испанское наследство Фландрской кампании 1709 года и самой крупной битвы XVIII века — сражении при Мальплаке, происшедшем 11 сентября того же года.

Крупный прусский контингент под командованием генерала от инфантерии графа Карла Филиппа фон Вилиха унд Лоттума (16 батальонов пехоты и 35 эскадронов кавалерии) находился в составе англо-голландской армии герцога Джона Мальборо и составлял вторую линию правого крыла союзников. Весь день пруссаки настойчиво атаковали позиции французских войск де Буффлера и д'Артаньяна, глубоко зарывшихся в землю на восточной опушке дремучего Теньерского леса и в узком дефиле между ним и расположенным дальше к юго-востоку лесом Ланьер.

Французы расстреливали атакующих артиллерией, установленной за линией мощных укреплений, однако к концу дня ценой огромных потерь были сбиты со всех позиций. Пруссаки, сражавшиеся на направлении главного удара, потеряли убитыми и ранеными несколько тысяч человек из общего числа 24 тысячи солдат и офицеров, которых лишились союзники в этой самой кровопролитной битве начала восемнадцатого столетия.