Война затишья не любит - [22]
Дар Папаясса
«Продадим все!» – под таким девизом «Тетаконс» успешно просуществовал десять лет. Неприметное, одно из тысяч московских ЗАО, это «общество» официально оказывало всевозможные услуги посреднического характера по принципу: разрешено то, что не запрещено. А за все остальное в «Тетаконсе» отвечал Яков Семенович Самко – начальник планово-экономического управления, за глаза именуемый подчиненными – Папаясс (в соответствии с рангом и инициалами).
Управление Самко обосновалось в промзоне за Павелецким вокзалом, на изрядном удалении от центрального офиса, не участвовало в общих собраниях и корпоративных вечеринках и все расчеты производило самостоятельно. Порядки в нем были чуть ли не военные. С учетом феноменальных структурных преобразований и «работы с персоналом» по схеме «создать-набрать-уволить-разогнать», непрерывно идущих в «Тетаконсе», никто и не вникал, почему вся система электронного документооборота замыкалась на этот отдел. Был, конечно, у добродушного Якова Семеновича просторный кабинет рядом с апартаментами генерального директора, но сиживал он в нем редко, разве что в дни, когда генеральный принимал особо важных посетителей.
Благообразный, с копной седых волос над высоким смуглым лбом, Яков Семенович при первом же знакомстве с новыми сотрудниками доверительно сообщал, что у него половина родственников лежит под крестами, а другая под звездой Давида. Но глубоко ошибались те, кто так же откровенно говорил о своих семитских корнях. Упаси бог, «Тетаконс» не был скопищем тупых и злобных антисемитов! Просто Папаясс, являясь, ко всему, директором «Тетаконса» по персоналу, не терпел соплеменников рядом с собой. И к тому у отставного полковника КГБ-ФСБ были не только личные основания. Еще на первом году существования «Тетаконса» он представил генеральному красноречивый документ, где вполне научно излагалось, что все «полукровки» на порядок чаще оказываются бунтарями, психами и предателями. Что же касается смеси еврейской крови с любой другой, то Папаясс назвал ее «сущим купоросом» и положил на стол шефу два тома тогда еще малоизвестного в Москве автора Г. Климова. Когда через три дня шеф задумчиво спросил его, указывая на томики, ощетинившиеся закладками: – Яков Семенович, это – правда? – Самко, вперив в него темно-карие очи, поднял руку к потолку:
– Половина правды, ваша честь! Не по злому умыслу. Климов-то, он тоже жить хочет и живет неплохо. Правду знает только «шинбет». Да кто ж ее нам скажет?
Была у Самко особая заслуга. Он вытравил из «Тетаконса» аналитиков – племя, размножающееся в офисах со скоростью сине-зеленых водорослей. Заказы на пророчества и прогнозы направлялись в планово-экономический отдел и… исправно выполнялись, несмотря на то, что аналитики здесь не числились.
– Через год работы по нашим заказам самый тупой предсказатель поймет, что нам нужно, и будет водить нас за нос, – говорил Самко. – А потом еще спрыгнет. Есть другой путь: заказываем первичную информацию, в том числе и отвлекающую, в других конторах. На первых порах через фирму, потом – «через магазин». Это намного дешевле и безопасней. Да ведь столько зубров без дела по домам сидят… Отсев делают мои люди. Выводы – за мной.
Глава «Тетаконса» с этой схемой согласился.
Аналитическую пасеку Папаясс присмотрел поблизости от Павелецкого. Это было отделение медиа-холдинга «Росс», подминающего под себя легендарные советские информационные агентства. Первичную информацию по широчайшему спектру вопросов в «Россе» собирали по ночам студенты за приличную для них плату: десять ночных смен – двести долларов. Самко за свежую информацию по своим заданиям платил по сто баксов, выдавая гонорар незамедлительно. Встречи происходили в кафешках и закусочных на Павелецком. Для каждого информатора было обозначено свое место и время. Дискета, флешка, реже листки, попадали в папку Самко, чья рука делала встречное скользящее движение с неизменным визитным конвертиком. Несколько слов о новом задании, и информатор уходил первым. А Папаясс рассеянно посматривал по сторонам, допивая «Туборг». Кофе или чай на Павелецком он не употреблял.
Сегодняшний улов можно было отметить не только пивом. Новый подопечный оказался толковым малым и к выполненному заданию пристегнул черновики интересного проекта «Росса» – этакой шпаргалки для высших чиновников госаппарата: концентрат мнений зарубежных СМИ об участии отечественных олигархов в решении военно-политических вопросов. Самко тепло оглядел прыщавого рыхлого юношу и подвинул к нему второй конвертик со словами:
– Не делайте копий. Только на память. Готовьте отдельно, дома, что ли… Интересная тема… Для дипломной работы.
Ловя боковым зрением вихляющий зад уходящего студента, Папаясс упустил момент, когда у столика появился загорелый мужик с клетчатой сумкой на колесиках, по обличью явно дачник. Занял место студента, выставил на мраморную столешницу тарелочку с вокзальными бутербродами. Вот тут-то и пробило Самко: какой на хрен дачник, если этот сандвич пятнадцать рублей стоит! Но по-настоящему екнуло сердце, когда на столе возник очень знакомый термос. Уже без церемоний Самко уставился на пришельца и, стараясь быть спокойным, спросил:
Войну можно сравнить с армейским кителем. На его лицевой стороне крепятся боевые награды, нашивки за ранения и контузии, она блещет золотом и звездами погон. Но есть у кителя и изнанка, не видная постороннему глазу. Это – солдатский быт. Как и чем жили «за речкой» наши солдаты, что их радовало и чему они печалились, как и во что одевались, что ели и пили… Перед вами удивительно достоверное и доверительное описание повседневной жизни «шурави» – бойцов ограниченного контингента советских войск в Афганистане; настоящая изнанка войны…
В начале августа 1980 года в ущельях между кишлаком Карасдех и горой Шаеста погибло около ста советских солдат и офицеров 201-й мотострелковой дивизии. Большей частью потери легли на 783-й отдельный разведывательный батальон: третьего августа разведчики потеряли сорок семь человек убитыми и сорок восемь ранеными. Между тем исторический формуляр 201-й дивизии и архивы 40-й армии об этих боях не упоминают ни словом. Автор проводит расследование и пытается понять: что же произошло в те страшные дни и почему об этом так упорно молчит официальная история?
С тонким юмором и горькими слезами Алескендер Рамазанов вскрывает великую пропагандистcкую ложь об Афганской войне, все те заплесневелые идеологические догмы, которыми пичкали наш народ. Суть смерти, выписанная непредвзятым автором, до банальности проста, а вот жизнь необыкновенно многогранна, в ней играют роли люди сильные и слабые, трусы и храбрецы, паникеры и флегматы, глупые и понимающие. Чтение этой книги напоминает старую игру с переводными картинками: аккуратно снимаешь слой за слоем, под которыми проступает яркая и четкая картина той недавней, но почти забытой войны.
Военный корреспондент майор Акбар Аллахвердиев прошел всю афганскую кампанию до конца. Казалось бы, война окончена, и больше ничто, кроме воспоминаний, не должно связывать его с этой пропахшей порохом землей. Но неожиданно Акбару вновь пришлось объявиться в Афгане – на этот раз с колонной спецов, выполняющих сверхсекретное задание. Он и не мог подозревать, что в мирное время попадет в такую переделку, что даже минувшая война покажется ему увлекательным развлечением...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге четыре повести. «Далеко от войны» — это своего рода литературная хроника из жизни курсантов пехотного училища периода Великой Отечественной войны. Она написана как бы в трех временных измерениях, с отступлениями в прошлое и взглядом в будущее, что дает возможность проследить фронтовые судьбы ее героев. «Тройной заслон» посвящен защитникам Кавказа, где горный перевал возведен в символ — водораздел добра и зла. В повестях «Пять тысяч миль до надежды» и «Ветер удачи» речь идет о верности юношеской мечте и неискушенном детском отношении к искусству и жизни.
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
В книге активный участник Великой Отечественной войны, ветеран Военно-Морского Флота контр-адмирал в отставке Михаил Павлович Бочкарев рассказывает о суровых годах войны, огонь которой опалил его в битве под Москвой и боях в Заполярье, на Северном флоте. Рассказывая о послевоенном времени, автор повествует о своей флотской службе, которую он завершил на Черноморском флоте в должности заместителя командующего ЧФ — начальника тыла флота. В настоящее время МЛ. Бочкарев возглавляет совет ветеранов-защитников Москвы (г.
Книга документальна. В нее вошли повесть об уникальном подполье в годы войны на Брянщине «У самого логова», цикл новелл о героях незримого фронта под общим названием «Их имена хранила тайна», а также серия рассказов «Без страха и упрека» — о людях подвига и чести — наших современниках.
Роман Робера Мерля «Уик-энд на берегу океана», удостоенный Гонкуровской премии, построен на автобиографическом материале и описывает превратности солдатской жизни. Эта книга — рассказ о трагических днях Дюнкерка, небольшого приморского городка на севере Франции, в жизнь которого так безжалостно ворвалась война. И оказалось, что для большинства французских солдат больше нет ни прошлого, ни будущего, ни надежд, а есть только страх, разрушение и хаос, в котором даже миг смерти становится неразличим.