Война за проливы. Призыв к походу - [78]

Эти заявления в очередной раз привели меня в ступор. Это мне, мужчине, следует защищать дам от грозящих им опасностей, а не они с браунингом наперевес должны оберегать меня от злоумышленников… Все это никак не укладывалось в моей голове, и оттого я чувствовал себя крайне неловко. Хотя девицы, несомненно, вызывали симпатию и еще какое-то странное чувство… Ведь я, как и все остальные мужчины, привык относиться к женщинам как к более слабым, нежным, уязвимым, пугливым, нервным, беззащитным созданиям. То есть по отношению к представителям «сильного» пола женщины, как ни крути, выглядели ущербными. Испокон веков им была отведена одна роль — хранить очаг, рожая и воспитывая детей. Нет, конечно, изредка, как о том говорит история, исключения встречались. Но эти случаи всегда воспринимались как сенсации, и общество, восхищаясь подвигам этих женщин, внутри себя осуждало их…

Что же касается двух этих красоток… Я уже понял, что они обучены приемам боя, что они хладнокровны и решительны; и все же для того, чтобы мой разум мог до конца воспринять тот факт, что я отныне буду под их защитой, требовалось некоторое время. Кстати, где они прячут свое оружие? Никаких сумочек-ридикюлей, в которых дамы обычно носят свои стреляющие игрушки, я у этих двух девиц при себе не вижу…

— Ну и где же ваши пистолеты? — спросил я, чтобы не стоять молчаливым истуканом.

Анна и Феодора переглянулись, после чего одним синхронным движением извлекли откуда-то из-под фартучков по пистолету и застыли в напряженной позе, держа оружие двумя руками стволами вверх. Только что передо мной были две невинные гимназистки, и вот их больше нет — появились две охотницы, которые только и ищут, кого бы тут пристрелить. Их пистолеты были похожи на компактный дамский браунинг шестого года, только с длинным толстым стволом, почему-то испещренным мелкими дырочками. При этом, когда Феодора, повернувшись ко мне боком и чуть согнув ногу, извлекала пистолет из потайной кобуры, я краем глаза, успел увидеть обтянутое чулком гладкое бедро и закрепленную на нем кожаными ремешками потайную кобуру с двумя запасными обоймами. От этого зрелища кровь бросилась мне в лицо, изнутри в штанину уперлось что-то твердое и горячее, а сердце застучало в груди часто-часто. Предупреждать же надо, от таких сюрпризов и заикой недолго остаться…

И вот как раз в этот момент, когда я, покраснев лицом, стоял перед двумя девицами, держащими свои пистолеты наизготовку, в мою комнату, не подозревая ни о чем дурном, зашел мой наставник Михайло Петрович, задержавшийся для разговора с русским посланником… Увидев происходящее, он тут же грохнулся в обморок. Да уж, от него этого вполне можно было ожидать. Человек он сугубо мирный, к оружию непривычный; и тут прямо у него на глазах две каких-то девицы-террористки угрожают оружием наследнику сербского престола, а господин Бесоев, который должен опекать его (то есть меня) со стороны русского императора, стоит рядом и полностью бездействует. Да уж, нехорошо получилось; и дернул меня нечистый попросить Анну и Феодору продемонстрировать свои умения во владении оружием…

Впрочем, свои пистолеты девицы спрятали так же стремительно, как и доставали, и тут же кинулись на помощь моему бедному наставнику. Секунда — и они, такие же милые и любезные, как прежде, хлопают Михайло Петровича по щекам ладошками, брызжут ему в лицо холодной водой и машут перед носом пузырьком с нашатырем. И не скажешь, что это они всего минуту назад смогли до полусмерти напугать этого пожилого человека. Откачали, слава Богу; а потом долго извинялись и объясняли, почему так получилось. Известие о том, что у меня завелись телохранительницы, привело почтенного ученого в состояние шока. Он-то думал, что сопровождает своего ученика в познавательно-увеселительной поездке, а тут на тебе — телохранительницы! Добил моего наставника подполковник Бесоев, который тут же, в его присутствии, сказал, что спать эти бой-девицы будут тоже в моей комнате. А как же иначе они смогут круглосуточно обеспечивать мою безопасность?

— Николай, — тихо сказал я подполковнику, отведя его в сторонку, — я, конечно, понимаю, что ваш император сделал на меня ставку как на скаковую лошадь, и теперь боится, как бы чего не случилось; но мне стыдно, что моей защитой будут заниматься такие красивые юные девушки. Или я уже не мужчина и не могу сам постоять за свою жизнь?

— Ты мужчина, Георгий, — ответил подполковник Бесоев, — и именно поэтому ты должен спать в одной комнате с молодыми девушками, а не со взрослым лицом одного с тобой пола, который годится тебе в отцы. Неважно, как дела обстоят на самом деле, я совсем не хочу лезть в твою личную жизнь, важно только, как это выглядит со стороны. Злые языки надо укоротить, и немедленно. Не только мой император сделал на тебя ставку; от того, станешь ли ты следующим сербским королем, зависят жизни и благополучие миллионов людей, и не только сербов и болгар. Ты честный и прямой человек, чуждый интригам и грязным подковерным играм, и именно поэтому очень многие в Сербии и за ее границами хотят видеть следующим королем не тебя, а твоего брата Александра, во всем тебе противоположного… Если тебя не сумеют убить, то попробуют дискредитировать — так, чтобы ты сам отказался от престола, и обвинение в гомосексуализме тоже может быть в числе тех, которые будут предъявлены тебе в ходе организованной травли. В нашем прошлом тебя отстранили, обвинив в зверском убийстве слуги, случившемся по абсолютно вздорному мотиву…