Война за проливы. Призыв к походу - [77]

Я уже было развернулся кругом, чтобы выйти прочь через ту же дверь, через какую и пришел, как вдруг меня остановили бурные непрерывные аплодисменты. Обернувшись, я увидел, что мне аплодируют не только те четыре корреспондента, что пришли на встречу (один из них вообще не проронил ни слова), но и какие-то люди, стоявшие в дверях, через которые, скорее всего, и вошли журналисты. Правильно, так и должно быть, ведь русских в представительстве совсем немного. Быть может, только сам господин дипломатический агент Сементовский-Курилло и еще один два его помощника, а весь остальной персонал оказывался болгарским. Кивком поблагодарив этих людей за высказанное мне одобрение, я снова резко развернулся и вышел вон. И, хоть я держал себя при этом сдержанно и с достоинством, все внутри меня пело и ликовало. Я остро ощущал те могучие изменения, которые в этот момент происходили во мне. Я становился другим. Внутри меня словно бы струилась сила, делая меня могучим и уверенным. Именно сейчас я и осознал целиком и до конца, что я «уже не мальчик».

Сразу за дверью меня ждал подполковник Бесоев. Его глаза сияли, видно было, что он чрезвычайно доволен. И я сразу подспудно почувствовал, что его отношение ко мне изменилось. Мы словно стали с ним равны… двое мужчин, умеющих говорить правду и принимать решения.

Бесоев пожал мне руку и сказал, что я все сделал самым наилучшим способом, и непонятно, к чему были мои детские страхи. Мол, в другие времена, наверное, сказали бы, что моими устами говорил сам Бог… Вообще, мне было понятно, что он хотел бы сказать мне намного больше, но, по негласным правилам, суровому мужчине не следует выражать чрезмерную похвалу другому мужчине… Впрочем, все, о чем он не сказал словами, достаточно красноречиво выразило его крепкое, по-настоящему дружеское рукопожатие.

После этого мы пошли в отведенные мне комнаты, где меня ждал еще один сюрприз, точнее, целых два…

Тогда же, покои отведенные королевичу Георгию в российском диппредставительстве.

Наследный принц Сербии королевич Георгий Карагеоргиевич.

Прямо в моей комнате нас ожидали две премиленькие девицы, лет шестнадцати-семнадцати, одетые как гимназистки выпускного класса: в светлые платьица, фартучки с рюшечками и аккуратненькие синенькие беретики. Одна чуть повыше, с волосами цвета спелой ржи, другая, соответственно поменьше, светло-соломенной масти. Румяные щечки, губки бантиком, бровки вразлет, глазки в пол прилагались. Ну чисто два ангелочка, все из себя чистенькие и хрустящие. Посмотришь на них — и порадуешься, что мама родила тебя мальчиком и теперь ты можешь ухаживать за такими милыми девушками. Но во всем остальном я, как бы это сказать помягче, недоумевал. Для чего мой новый друг привел сюда двух этих юных созданий? Неужели для удовлетворения моих мужских надобностей? Но зачем? Ведь я ни малейшей деталью своего поведения не показывал, что являюсь неумеренным поклонником женского пола, как некоторые мои сверстники, пропускающие через себя не только молоденьких певичек и танцовщиц, но и дам уже вполне зрелого возраста, некоторые из которых даже годятся им в матери.

Но подполковник Бесоев поспешил развеять мои сомнения.

— Знакомься, Георгий, — совершенно будничным тоном сказал он, — это твои телохранительницы, Анна и Феодора…

— Телохранительницы?! — переспросил я, растерянно смотря на этих двух девиц. — Но, Николай… ради всех святых, как эти хрупкие и нежные существа могут хоть кого-то охранять, ведь для этого нужны немалые силы и умения? Это шутка?

В этот момент та девица, которую подполковник Бесоев назвал Феодорой, подняла на меня взгляд — и я невольно вздрогнул. Я понял, что подшучивать надо мной никто и не собирался. Вообще, при взгляде в глаза этой девицы все легкомысленные мысли отпадали как-то сами собой. Невинные гимназистки так не смотрят. И уж тем более глаза эти не могли быть глазами юной распутной шлюхи, продающей свое тело за деньги. Нет; обычно так, будто через две бойницы, смотрят настоящие бойцы, жесткие и бесстрашные, готовые убивать и умирать за свои идеалы.

— А вы испытайте нас, ваше высочество, — немного хрипловатым грудным голосом произнесла девушка, — любая из нас одолеет любого выбранного вами бойца быстрее, чем вы успеете чихнуть — хоть с ножом, хоть с пистолетом, хоть голыми руками.

— Подтверждаю, — кивнул подполковник Бесоев, тактично не замечая моего замешательства, — эти невинные с виду создания — на самом деле сироты, прошедшие выучку в специальной закрытой школе, где их учили не только гимназическим предметам, но и всему тому, что должен делать настоящий боец по обе стороны от мушки. И они не просто выпускницы этой школы, но и успели побывать в горячих делах и имеют на своем счету по несколько ликвидированных террористов…

— Ваше высочество, — сказала Анна, также подняв на меня глаза, — действительно, испытайте нас. Мы знаем, что вы хороший стрелок, способный с десятка шагов сбить выстрелом пепел с сигареты своего приятеля. Поверьте, мы не уступим вам в этом искусстве, а может быть, даже превзойдем. Но не это главное. — Она сделала паузу, чуть свесив набок голову; в ее янтарных глазах на мгновение вспыхнул огонек, тут же погашенный взмахом пышных ресниц. — А то, что, глядя на нас, никто, в том числе и злоумышленник, не сумеет догадаться, что такие невинные создания опасны как две ядовитые змеи. И в то же время что может быть естественней ситуации, когда молодой и красивый юноша прогуливается в компании девушки, в которую он влюблен, и ее подружки, добавленной в эту систему для повышения моральной устойчивости… — Ее губы изломились в усмешке, после чего она одарила меня дружелюбно-оценивающим взглядом. — Ведь увлечь в нумера двух девиц сразу даже для такого красивого мальчика как вы, ваше высочество, несравненно сложнее, чем воспользоваться благосклонностью одной-единственной подружки. И в то же время, прогуливаясь втроем, пока одна девица увлечена разговором со своим «предметом», вторая может вполне свободно с любопытством глазеть по сторонам, и никто не заподозрит, что она просто высматривает возможных злоумышленников…