Война за проливы. Призыв к походу - [44]

Впрочем, министр Дурново правильно истолковал эту усмешку императора.

— Король Петр, — со вздохом сказал он, — пожаловался мне, что один из ваших посланцев недавно встречался с местным серым кардиналом, офицером сербского генштаба по прозвищу Апис, и что после той встречи этот Апис и его приятели так загорелись идеей отвоевания земель у Австро-Венгрии, что ведут себя как коты, нанюхавшиеся валерьянки.

— А как же иначе, — ответил император, — ведь своими силами, воюя против Австро-Венгрии один на один, сербская армия не продержится и недели. Пусть империя Франца-Иосифа дряхла, но этот монстр, несмотря на всю свою дряхлость, способен раздавить маленькое сербское королевство, просто упав на него всем своим весом.

— Король Петр все понимает и согласен на все ваши условия, — сказал Дурново, — но он уже не молод и предлагает, чтобы всеми делами подготовки государства к войне занимался его старший сын королевич Георгий, которому он согласен даровать для этого титул принца-регента, исполняющего обязанности короля, уступив фактическую власть молодому поколению…

— Так, Петр Николаевич, — хмыкнул император, — а почему именно Георгий, позвольте узнать, а не младший принц Александр, который считается любимчиком родителей и того же не называемого в Сербии вслух господина Аписа? Разница в возрасте между мальчиками всего год, и большого различия в их дееспособности не существует…

— Королевич Георгий, — ответил Дурново, — это, конечно, малоприятный экземпляр человека, вспыльчивый и импульсивный, но, в отличие от брата, он прост в общении и совершенно честен с собой и окружающими людьми. Выплеснув эмоции, он быстро отходит от вспышки гнева и совершенно искренне извиняется перед обиженным человеком. В силу этого он любим простонародьем и большинством своих родственников, которые за эту честность и простоту готовы простить ему все. Зато его брат Александр совершенно по-балкански себе на уме: сегодня он с улыбкой пожимает вам руку, а завтра с той же легкостью воткнет нож в спину.

— Я вас понял, Петр Николаевич, — согласился со своим министром император, — Георгий так Георгий. Так даже будет лучше. Надо телеграфировать королю Петру, чтобы тот поскорее передал своему старшему сыну полномочия принца-регента и проездом через Софию отправил его к нам в Санкт-Петербург. Нам будет о чем с ним поговорить, да и без сербско-болгарского договора о союзе не обойтись.

— Болгарский князь Фердинанд, — сказал Дурново, — весьма прохладно отнесся к идее Балканского союза. Он говорил, что опасается враждебного отношения Австро-Венгрии, но, кажется, в его словах была большая доля лукавства, ибо с самого начала он являлся креатурой императора Франца-Иосифа, отклоняясь от этой позиции только для получения разного рода политических и финансовых дивидендов.

— Понятно, — сухо кивнул император Михаил и тут же поинтересовался: — а как там обстоят дела у господина Малинова?

— Господин Малинов, — ответил Дурново, — цветет и пахнет. Тихий заговор против князя Фердинанда имеет все основания на успех, но только в случае, если тот явно покажет свою зависимость от венской политики, а не только выскажет ее в приватной беседе с иностранным дипломатом. Вот тогда и можно будет спустить на него с цепи всех псов.

— Так значит, — уточнил император, — князь Фердинанд отказывается заключать соглашения в рамках запланированного нами Балканского союза?

— Нет, в принципе он согласен, — ответил Дурново, — но требует согласия на эту акцию не только Вены, но и Берлина, Рима, Парижа и Лондона — то есть тех держав, которые, помимо России и Турции, были участниками злосчастного для нас Берлинского конгресса.

— Ну что же, — хмыкнул император Михаил, — на нет и суда нет, а есть, как говорит господин Тамбовцев, Особое Совещание. Впрочем, Петр Николаевич, к Болгарской теме мы с вами еще вернемся, после устранения столь неожиданно возникших препятствий… Что же касается дурацкого Берлинского трактата, то его давно пора аннулировать в связи с неисполнением Турецкой империей обязательств по предоставлению равных прав подданным султана христианского и мусульманского вероисповедания. Год сейчас у нас сейчас не тысяча восемьсот семьдесят восьмой, и оглядываться на мнение Европы мы больше не будем. Впрочем, по завершению Балканской войны аннулирование Берлинского трактата де-факто произойдет в любом случае, а вам, дипломатам, надо будет только оформить это…

Император еще говорил о Берлинском трактате, а Петр Дурново уже подумал, что напрасно князь Фердинанд был так неуступчив. Ведь, согласившись на первоначально ни к чему особо не обязывающую договоренность, в дальнейшем он мог бы претендовать на почетную добровольную отставку и прожить остаток дней где-нибудь в Швейцарии или на юге Франции… Но теперь все будет совсем не так. Скорее всего, император Михаил потерял интерес к решению этой проблемы дипломатическими средствами только потому, что решил передать это дело в заграндепартамент ГУГБ, который еще с иронией называют «департаментом активной дипломатии». А эти суровые мужчины, фанатично преданные России и ее императору, исповедуют принцип «нет человека — нет проблемы». Бедный, бедный Йорик; тьфу ты, бедный Фердинанд… Впрочем, все еще может измениться, поскольку император не склонен принимать такие решения с налету; возможно, Фердинанду дадут возможность изменить свою позицию по вопросу Балканского союза и спасти тем самым свою жизнь.