Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923 - [95]
Во всех трех случаях военизированные группировки сыграли решающую роль при разжигании и осуществлении насилия, направленного как на вооруженных участников военных действий, так и на безоружных гражданских лиц. В таких регионах, как Македония, Понт, Нагорный Карабах, эти группировки совершали всевозможные акты насилия, включая уничтожение и сожжение множества сел, избиения и пытки, насильственное обращение в иную веру и массовые убийства без разбора. Османские военизированные формирования, вовлеченные в этот процесс, в основном — но не исключительно — состояли из безработных молодых людей, выходцев с городского дна. Многие из них были беженцами с Балкан. По данным одного из исследователей, максимальная численность таких группировок достигала 30 тысяч человек>{592}. Их жертвами становились османские, российские и персидские армяне и ассирийцы, а также османские греки.
Проследить связи между упомянутыми эпизодами было бы весьма амбициозным начинанием. Многие исследования этого калейдоскопа насилия обращались прежде всего к его внутриполитическому аспекту. Так, армянский геноцид зачастую рассматривается как следствие турецкой национальной идеологии или интриг партии младотурок «Единение и прогресс» (ЕП). В аналогичном ключе насилие на Кавказе главным образом изучалось в рамках истории российской Гражданской войны и Советского Союза. При несомненном значении этих подходов транснациональная перспектива может привести нас к более глубокому пониманию процессов, породивших это насилие, его масштабов и последствий.
Концепция военизированного насилия оказывается весьма полезной при рассмотрении этого материала. Далее будет указано, что крах государственной власти и соответствующей монополии на насилие во время и после Первой мировой войны давал политическим элитам и вожакам военизированных формирований (так называемым фидаинам) уникальную возможность установить или консолидировать свою власть в этих постимперских зонах дробления. В центре нашего внимания будут находиться корни и обоснования военизированного насилия, а не военное противоборство регулярных армий. Как и почему создавались военизированные части? Какую роль они играли в насилии, охватившем эти территории? Какие отношения существовали между государствами и военизированными формированиями? В частности, пристальному рассмотрению будут подвергнуты взаимоотношения между виктимизацией и реваншизмом. Изучение других исторических эпизодов показывает, что появление травмированных и виктимизированных представителей одного общества в другом обществе может иметь двоякие последствия: дестабилизацию и радикализацию внутриполитической культуры в новом обществе вкупе с обеспечением его политической элиты кандидатами в бойцы военизированных формирований>{593}. Жертвы насилия в одном обществе, пересекая границу, сами творят насилие в другом обществе.
Первая мировая война и армянский геноцид
Как указывал в предыдущей главе Джон Пол Ньюмен, военизированное движение в Османской империи имело давнюю историю. Оно получало все большее распространение на Балканах в конце XIX века, выражаясь в вялотекущих гражданских войнах между различными военизированными группировками>{594}. Болгарские, македонские, сербские, греческие и мусульманские отряды сражались друг с другом с целью защиты своих семей и общин, насаждения своих религиозных или идеологических взглядов, а также мести за прежние насилия или за реальные и мнимые несправедливости. Османское государство, отчаянно боровшееся с этими конфликтами, нередко само прибегало к военизированному насилию и к террору>{595}. Например, всякий раз, как мусульманские банды убивали болгар, они оставляли для местного окружного губернатора записку со следующими словами: «Этот человек был убит с целью отомстить за мусульман, убитых там-то и там-то»>{596}. Внутренняя переписка ЕП проливает свет на то, как младотурки учились на примере этих банд. Так, в письме без даты, адресованном доктору Бахеддину Шакиру, доктор Мехмед Назим сообщает о некоем Хасане-Моряке следующее:
Программа Хасана-Моряка состоит в том, чтобы убивать по десять болгар за каждого убитого мусульманина. При этом ему неважно, кто станет его жертвой. Ни мужчина, ни женщина, ни молодой болгарин, ни старый — никто не спасется от топора Хасана-Моряка до тех пор, пока он не убьет десятерых. Хасан-Моряк стал богом нескольких округов, и болгары дрожат, слыша его имя <…> Эти банды держат болгар в большем страхе, чем стотысячное войско, расквартированное правительством в их землях>{597}.
Таким образом, террор, выражавшийся в убийстве гражданских лиц, рассматривался как законный метод обеспечить подчинение потенциально непокорного населения.
Военизированное насилие данного периода перешло важный рубеж одновременно с младотурецким переворотом 23 января 1913 года. В последующие месяцы партия ЕП, более не имевшая нужды в том, чтобы править страной из-за кулис, постепенно установила в империи жестокую диктатуру. Энвер-паша отвоевал Эдирне, произвел себя в генералы и стал военным министром. Новый кабинет возглавил глава партии и министр внутренних дел Талаат-паша. Политическое насилие превратилось в обыденность. Военизированные банды, лояльные фракциям Талаата-паши и особенно Энвера-паши, совершали многочисленные убийства. Хусейн Кахит (1875–19S7), издатель одной из самых влиятельных газет того периода, был свидетелем одной из таких политических расправ, когда на его глазах убийца из числа сторонников Энвера-паши застрелил человека, критиковавшего новый режим
