Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917–1923 - [50]

Муссолини в своих речах осуждал нелегальные действия фашистов и обещал «нормализацию», умиротворение и восстановление власти закона. Благодаря этим обещаниям он завоевал доверие парламента и получил все полномочия для восстановления порядка и оздоровления национальной финансовой системы. Более того, его правительство пользовалось поддержкой монархии, ведущих фигур в экономике страны, церкви и консервативного общественного мнения как внутри Италии, так и за ее пределами. Конституционные партии объявили о своем доверии новому премьер-министру. Враги Муссолини были слабы и разобщены. Рабочий класс ощущал себя преданным и покорился своей участи; буржуазия успокоилась и была удовлетворена; низы среднего класса одобряли смену правительственного курса. Новый избирательный закон, принятый в 1923 году при поддержке консерваторов и либералов, обеспечивал Муссолини такое парламентское большинство, какого прежде не было ни у одного итальянского премьер-министра. Экономическая ситуация улучшилась еще до «похода на Рим». Тем не менее казалось, что ничто не препятствует восстановлению парламентского режима, как произошло в других странах Европы после потрясений первых послевоенных лет.

Этому не препятствовало ничего, кроме Фашистской партии и принятого ее вождем решения сделать свое пребывание во главе правительства однозначным и непреложным фактом. 15 декабря 1922 года, на одном из первых заседаний Совета министров, Муссолини упомянул об «абсолютно необратимой природе состоявшейся в октябре смены режима»^{271}. Через четыре дня дуче выступил с предупреждением, сводившимся к тому, что «фашистское государство — сильное государство, готовое любой ценой защищать себя с холодной, неистощимой энергией»^{272}. 10 февраля 1923 года он заявил в палате депутатов: «Мы продержимся по меньшей мере тридцать лет»^{273}. 8 июня 1923 года он напомнил сенату о существовании «могучей армии добровольцев, готовой встать на защиту нации и той особой формы политического режима, которая зовется фашизмом»^{274}.

Захватив власть в парламентском государстве, фашисты не стали распускать свою военизированную организацию, а преобразовали ее в государственный институт — MVSN, — во главе которого встал Муссолини^{275}. Решение об этом на первом же своем заседании, состоявшемся 12 января 1923 года, принял новый орган Национальной фашистской партии — фашистский Большой совет, созданный Муссолини вскоре после «похода на Рим». Большой совет объявил, что боевые отряды партии вправе вступать в MVSN, но должны оставаться «принципиально фашистскими [силами], призванными защищать неизбежное и неотвратимое наступление Октябрьской революции, оберегать ее символы, знаки отличия и имена, окружающие святым ореолом ее победоносные битвы и кровь, пролитую за ее дело»^{276}.

Назначение «сил, созданных для достижения целей фашистской революции» было одобрено на заседании Большого совета 13 февраля, тем самым подтвердившего военизированный характер и задачи организации, которая считала себя неподвластной существующему конституционному строю^{277}. Связь фашизма с его военизированным аспектом была окончательно закреплена в апреле того же года, когда Большой совет постановил, что все члены фашистской партии по определению входят в состав ее милиции; на своей следующей сессии Большой совет предписал произвести «быстрый и тщательный отбор кадров чернорубашечников»^{278}.

Первым командующим фашистской милицией был назначен Итало Бальбо, ее «образцовый герой». 27-летний Бальбо во время Первой мировой войны служил офицером в элитных альпийских частях, получив много наград, а затем стал республиканцем-антиклерикалом и возглавил фашистское движение в Ферраре. Он являлся одним из наиболее эффективных организаторов squadrismo, а также одним из главных создателей фашистских ритуалов^{279}.

После учреждения MVSN самой сложной проблемой, вставшей при реорганизации фашистских военизированных сил, помимо отсутствия дисциплины у сквадристов, трудностей при отборе офицеров и прохладного отношения со стороны армии, стала нехватка оружия. В 1923 году милиция насчитывала в своем составе около 190 тысяч человек, однако в августе того же года она имела лишь 149 026 винтовок и 151 пулемет^{280}. Другой очень серьезной проблемой стал новый конфликт между «бойцами» и «политиками», причиной которого было то, что роли политического вождя и squadrista достались одному и тому же человеку. В докладе от 15 июня 1923 года на имя Итало Бальбо как командира MVSN заместитель начальника Генерального штаба комманданте Витторио Верне сетовал: «Еще одним фактором, реально тормозящим организацию [вооруженных сил], служит влияние политики на военные вопросы. Сочетание военной и политической ответственности в одних руках стало большой помехой; когда пытаешься разом сделать все, толком не выходит ничего». Более того, соперничество между вождями привело к «возникновению в рамках милиции клиентел вокруг многочисленных [вождей], стремящихся превратить свою позицию в политическую платформу или в средство получения частной и персональной наживы»