Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.) - [244]

Можно привести и другие свидетельства высоких моральных качеств Абрамса и этических стандартов, которым он следовал. Упорная борьба Эйба с американским чиновничеством за то, чтобы добиться суда над одним из “зеленых беретов”, считавшимся убийцей двойного агента, отражала твердую приверженность командующего принципам – тому, что он считал правильным. Или вот еще случай с несанкционированными бомбардировками Камбоджи. Некоторые из злопыхателей Абрамса – а как у всякого, кто делает большое дело, они у него имелись – указывали на то что, бомбардировки Камбоджи в 1969-м произошли, когда пост командующего КОВПЮВ занимал Эйб, который, следовательно, был к этому причастен. Позднее, в 1972-м, на слушаниях в сенатской комиссии по делам вооруженных сил встал вопрос о соучастии Абрамса в сокрытии этих фактов. Говоря словами сенатора Джона Стенниса, во время расследования “ни один свидетель не показал на него, не сделал и намека, порочившего генерала Абрамса”‹4›.

Как и Вестморленд, Абрамс был примерным семьянином. Как и Вестморленд, он быстро разделывался с офицерами, чей профессионализм и чей моральный облик не соответствовали нормам. Не удивлюсь, если в войсках Абрамса называли “замшелым пнем” – форма висела на нем мешком и часто выглядела мятой, но внутреннее содержание, его характер ни в чем не соответствовали внешнему облику. В том, что касается честности и порядочности, он точно так же, как и Вестморленд, отвечал самым высоким стандартам Вест-Пойнта.

В СМИ Абрамс изображался как коренастый, необщительный крепыш, непробиваемый солдафон в мятой, словно не по нему сшитой, униформе, пьющий “бурбон” и курящий сигары, – эдакий современный Улисс С. Грант. Эйб никогда не пытался опровергать достоверность созданного журналистами образа, который в действительности вполне устраивал его. Некоторые из солдат и офицеров, за спиной, конечно, называли командующего “старым сержантом”, что ему тоже нравилось. Итак, “в осадок выпадал” образ сильного человека с немудреными вкусами, который курит сигары, покупает виски в упаковках из шести бутылок в лавке на углу и смотрит фильмы с участием Джона Уэйна{50}. Таких называют “соль земли”.

Естественно, подлинная картина сильно отличалась от плакатного образа Абрамса, человека далеко не пролетарских вкусов. В действительности Эйб был сложным человеком. Его можно в каком-то смысле считать эстетом. Он любил классическую музыку, особенно Моцарта, и не чуждался гурманства. Если в Сайгоне Эйб приглашал кого-нибудь отобедать, люди редко отказывались, зная, что отменная еда, хорошее вино и ликеры им гарантированы. И не только это, но и приятное общество тоже, поскольку Абрамс умел принимать гостей.

Абрамс много читал, особенно книги по истории и философии. Он изучал такого рода работы и нередко начинал штабные совещания фразой вроде следующей: “Нам всегда приходится действовать без должной осведомленности, руководствоваться предположениями, а не достоверными фактами”. При этом Абрамс, лишний раз демонстрируя мудрость, не забывал сообщить, что эти или другие слова принадлежат не ему, а почерпнуты им, например, из “Уроков истории” Уилла и Ариэль Дюран{51}.

Абрамс имел и свои предрассудки. Так, он не любил полузащитников, причем не только в футболе, но и в широком смысле. Бывало, держа в руке стакан с выпивкой, он вдруг разражался гневной тирадой в адрес “этих чертовых хавбеков, которым достаются все пироги и пышки, тогда как настоящую игру делают незаметные парни, сидящие по горло в окопной грязи”. Кроме того, Абрамс недолюбливал парашютистов. Не то чтобы он выживал их с занимаемых постов в КОВПЮВ, нет, но, когда они по той или иной причине переходили на другую работу, на их места почти неизменно назначались офицеры, не принадлежавшие к воздушно-десантным войскам. Наверное, парашютисты ассоциировались у командующего с полузащитниками, он считал их “шикарными парнями”, которым достаются все “призы”, в то время как грязную работу делают остальные – пехота, танкисты и артиллеристы. В армии бытовало мнение, что Абрамсу не нравилось положение дел в сухопутных силах, сложившееся после войны (и продолжавшееся до начала семидесятых годов), когда руководство принадлежало так называемой “парашютно-десантной клике”, и Эйб будто бы поклялся изменить ситуацию, как только это окажется в его силах.

Лично я слышал более правдоподобную версию: Абрамс считал, что парашютные десанты себя не оправдывают, поскольку во время выбросок личный состав частей нередко несет слишком большие потери. Как-то в субботу на еженедельном совещании Эйб в типичном для себя духе буквально взорвался, когда начальник третьего отдела (оперативного и боевой подготовки) доложил о произведенной американскими самолетами выброске парашютно-десантного батальона АРВ. Командующий устроил разнос всем, кто имел хоть какое-то отношение к операции, а заодно и тем, кто не имел к ней никакого отношения. Потом, как всегда, успокоился, отметив, между прочим, что США и союзники располагают во Вьетнаме 2000 вертолетов. “Почему бы, – спрашивал он, – не использовать простой и надежный путь доставки войск в нужный район (то есть с помощью вертолетов) вместо такого сложного и неэффективного метода, как парашютирование?”