Война Владигора - [56]

Угоры, напуганные этим таинственным исчезновением, уселись в круг и принялись молить своих богов Уга и Ора заступиться за князя, да и за них самих. Слишком много непонятного произошло у них на глазах за эти два дня. Млад пытался их успокоить.

— Наш князь, он такой! — говорил он сотнику, с трудом веря в собственные слова. — Сколько раз попадал в беду, всегда выходил с победой!

Сотник порывался снова обыскивать склон и в конце концов нашел клочочек оленьего меха, зацепившегося за ветку колючего куста.

— Великий Эльга повелел мне проводить Ай-Мэргэна с почетом. Что я теперь скажу ему?

— Скажи, что проходы в горах мы со своей стороны закрывать не будем, путь для ваших людей всегда свободен. Но и наших не обижайте, в плен не захватывайте, — солидно отвечал Млад.

А в душе у него была черная тоска. Он ведь тоже не представлял, как вернется в свое княжество без Владигора и что скажет княжне Любаве, Ждану, доверившему ему важное дело, отцу.

Сотник передал ему два десятка оленей с ношами. Там были упакованы подарки, только какая с них теперь и кому радость?

Все же они с сотником обнялись, назвали друг друга братьями и пошли в разные стороны.

Закадычный друг Якун, что сдуру выпустил в князя стрелу, приняв его за врага, кручинился так, что Млад опасался, как бы не наложил на себя руки. Млад и сам был готов казнить его. Но если подумать, то за что? За то, что родную землю спешил защитить, геройски драться супротив сотни противников? Потому Млад решил, что он не судья Якуну, а пусть все определяют старшие.

Так они и двигались верхом, понурые, на понурых лошадях, которые быстро почувствовали настрой хозяев. Рядом трусил налегке Лиходей и шли олени, груженные подарками, непонятно для чего и зачем. И неожиданно встретилась на дороге вся дружина. Со Жданом впереди.

— Да это же Млад! Ты смотри, угорой заделался, оленей отвоевал! И Якун с ним, и Радуй! — радовались молодые дружинники нечаянной встрече. — А князя куда подевали?

Но Ждан по хмурому лицу Млада сразу догадался о том, что случилась беда. Поставил дружину на привал, отвел всех троих и подробно, входя в каждую мелочь, расспросил о пропаже князя.

Якуну и говорить-то было почти нечего: увидел рослого угору, понял, что это у них главный, поднялся из-за камня и пустил стрелу.

Вот и весь рассказ. Был бы настоящий враг, его бы за геройство сам Ждан наградил. А теперь Якун только и просил об одном:

— Судите уж меня поскорей или казните как!

— Перун тебя казнит, ежели найдет нужным, — ответил Ждан. — А пока иди к дружине да помалкивай. И ты, Радуй, помалкивай о том, что случилось. Завтра, возможно, сеча будет. Там себя и проявите.

Младу же он объяснил, что дружине пришлось выйти почти сразу вслед за ними, потому что пришли новые худые вести: правитель Саддам уже перешел пограничье и стоит на синегорской земле.

Млад больше всего боялся, как бы Ждан не подумал, что князя они плохо искали. Но Ждан рассудил иначе:

— Князя многие берегут, сам знаешь. Ну подобрали бы вы его со стрелой в сердце, а дальше что? Верю, он скоро объявится, как узнает о том, что на битву идем. А искать его нам — все равно что неводом звезду с неба ловить. Пустое дело. Я-то уж вместе с князем столько прошел! Так что и ты пока помалкивай. Отлучился, мол, князь, — и все.

Не знал Млад, что вместе с войском, которое следовало позади главной дружины, ехал на простенькой лошадке парень с непомерно круглыми глазами. И едва Ждан кончил разговор с Младом, как направился он к войску, которое тоже, вслед за дружиной, встало на отдых.

Отыскав взглядом круглоглазого парня, Ждан отозвал его кивком в небольшой лесок, там они поговорили коротко о чем-то, и молодой воин поехал в глубину леса — видимо, исполнять приказ воеводы. Так что Ждан вернулся на дорогу один. А скоро из лесу тяжело поднялся большой филин и, несмотря на дневной свет, полетел — а куда, о том и не ведал никто.

Владигор открыл глаза и хотел немедленно вскочить.

— Лежи, князь, набирайся сил, — успокоил его чей-то знакомый голос.

— Забавка? — выговорил непослушными губами он, ощущая такую слабость, что какое там вскочить — на одно имя сил не хватило.

— Я, я, князь. А ты, молчи, милый.

«Что же это — разве я все еще в шалаше?» — удивился Владигор, хотел спросить об этом, но тут его окутал густой туман, в котором исчез весь мир.

— Будет утро, все тебе расскажу, — донесся до него шепот Забавки.

— Вот ведь как бывает: думал, что давно расстался с тобой, ан нет, все еще в том шалаше, — произнес он кому-то. Но это были не слова, а затухающая мысль.

А утром в окно заглянул большой филин. Ветка сирени была для него слаба, и потому он зацепился когтями за стену и висел вниз головой.

— Что тебе, Филимон? — с досадой спросила Забавка, поспешно прикрывая наготу. — Князя ищешь? Он здесь, сам видишь.

Она сняла заслоны, которые не впускали птицечеловека в замок.

— Князя не трогай. Посмотрел и лети дальше, — сказала юная ведунья, когда он, уже в человечьем образе, вошел в зал. — Князь и половины сил не набрался.

— Это уж ему самому решать. Ты его разбуди, я передам весть, а там — пусть он думает, как быть.