Война Вихря - [5]

Она допила чай, откинулась в кресле и посмотрела на Сэм сквозь темные очки.

– Ты хочешь жить, дитя? Если нет, я ничего не смогу для тебя сделать.

Сэм и сама не раз думала об этом.

– И да, и нет. Я хочу жить, но не так, как сейчас. Я устала бесконечно скитаться, одинокая и преследуемая. Должен же быть конец этому.

– Конец есть всему. Что-то из этого – судьба, предопределенная вероятностью, но что-то – наш собственный выбор, правильный или ошибочный. Кажется, твоя проблема в том, что ты не знаешь на самом деле, какого конца хочешь. Ты думаешь, что была счастливее, когда позволяла судьбе нести тебя, но это не счастье. Умственное отупение, пассивность превращают человека в растение. Для растений все хорошо, пока им хватает воды и солнца. Но в конце концов из них варят суп. До сих пор ты позволяла другим выбирать за тебя и только жаловалась, что тебе их выбор неудобен. Посмотри, куда это привело тебя. Надо иметь мужество пнуть судьбу, взять ее нить в свои руки. Это может кончиться хорошо, может – плохо, но только так можно жить.

– Но какой выбор я могла сделать? Итаналон встала.

– Что сделано, то сделано. Если ты действительно хочешь жить, ты должна пройти испытание. Нужно иметь мужество посмотреть в лицо своему единственному врагу. Этот враг – ты сама. Либо ты выйдешь отсюда живой и сильной, либо скатишься в яму растительного существования. Выбирай.

Сэм встревожилась:

– Что это за испытание? Итаналон пожала плечами:

– Я не могу сказать, оно никогда не бывает одинаковым для двух разных людей. Даже я не представляю, с чем ты столкнешься, но все это уже сейчас есть в тебе. Решай. Рискнешь или уходишь?

– Решать прямо сейчас?! Старая колдунья улыбнулась:

– А почему нет?

– Я… я… – Сэм была застигнута врасплох. Выбирать неизвестно что, даже без раздумий? Это нечестно!

– В жизни выбираешь не из тех возможностей, что существуют вообще, а лишь из тех, что тебе представились или тобой созданы. Редко когда есть время на раздумья.

– Хорошо, я согласна.

– Вот и прекрасно! Значит, жизнь не совсем угасла в тебе. Пойдем. Нет, Кира, ты останешься со мной. Налей себе еще чаю. Ты не можешь участвовать в этом.

Итаналон провела Сэм в маленькую уютную спаленку, где у стены стояло что-то большое, плоское, закрытое черной тканью.

– Сними с себя все, – приказала чародейка. – Положи сюда, на кровать. В это маленькое путешествие тебе ничего не нужно брать.

Сэм так и сделала и теперь стояла посреди комнаты в полном недоумении. Итаналон отодвинула черный занавес, открыв огромное – до самого потолка – старинное зеркало. Сэм взглянула в него. Отражение было странное. Ярче, чем должно было быть, но, главное, в зеркале отражались только она и Итаналон – ничего другого.

– Подойди поближе, смотри на свое отражение, – сказала Итаналон, отступая к двери и исчезая из зеркального мира. Не бойся, здесь нет ничего, что может причинить тебе боль телесную. А душевные страдания… они ведь всегда с тобой, не правда ли? Просто смотри в глаза своему отражению.

Вот глаза Сэм словно соприкоснулись с ее же глазами в зеркале, и вдруг она почувствовала, что оказалась внутри самого зеркала. Оглянулась – ничего, кроме еще одной зеркальной стены.

"Что теперь? – мысленно поинтересовалась она. – Просто стоять здесь, глядя на себя, или что?"

– Что ты хочешь увидеть? – спросило отражение ее глубоким низким голосом.

Сэм испугалась и вздрогнула, отражение – нет.

– Кто ты? – спросила девушка.

– Ты, – ответило отражение. – Я обитаю здесь, но я не существую, пока кто-нибудь не отразится во мне. Тогда я становлюсь зеркальным подобием, только меня не отягощает ничто из того, что ты носишь с собой: ни чар, ни снадобий, никаких вещей. Но пока ты отражаешься во мне, я обладаю твоим разумом, твоими воспоминаниями, всем. Я могу существовать, могу жить только как другой.

– Ну, на этот раз твое приобретение не слишком удачно, – вздохнула Сэм.

– О, я не знаю. Когда у тебя нет тела, нет твоих собственных воспоминаний, приятно побыть живой. Я была бы счастлива выйти, жить твоей жизнью, если бы могла. Что ты видишь в своем отражении такого плохого?

– Ну, во-первых, я толстая.

– Да. И что? Почему быть толстой хуже, чем худой?

– Ну, когда ты толстая, люди над тобой смеются. Как будто ты урод или что-то вроде, но только сама в этом виновата.

Зеркало задумалось.

– Тогда почему ты толстая?

– Если ты – это я, ты знаешь, это проклятие.

– Демон сделал тебя толстой?

– Нет, я сама. Слишком много ела. А Бодэ поощряла это. Она выпила любовное зелье, так что для нее я всегда оставалась привлекательной, но, думаю, она не хотела, чтобы кто-то еще чувствовал то же.

– О, выходит, это сделала Бодэ. Так кто из вас выпил то любовное зелье?

– Конечно же, она!

– Значит, она не была свободной, но ты-то была. Ты разъелась от скуки, а может, просто потому, что чувствовала себя в безопасности, могла не думать о том, что скажут другие. У тебя наследственная склонность к избыточному весу, с обеих сторон. Твой отец был крупным, и твоя мать одно время была очень полной, не так ли?

Воспоминания внезапно нахлынули на нее. Ее отец: большой, сильный, сложенный, как борец. Ее мать: определенно весьма кругленькая. Она сама девяти-десяти лет; круглолицая, девочки вечно дразнят ее, и она приходит домой в слезах, ненавидя себя. А потом всю свою юность изо всех сил старается похудеть. Она думала, что была толстой тогда, вот бы ей сейчас тот вес!