Война в Средние века - [15]
ГЛАВА II
ЭПОХА ФЕОДАЛИЗМА (начало X – середина XII в.)
Смерть Людовика Благочестивого в 840 г. ознаменовала решительный поворот в истории Каролингской империи: ее прежние территориальные границы никогда больше не восстанавливались надолго; однако правил по-прежнему император, причем его авторитет вызывал зависть, а различными частями Империи все еще управляли короли из династии Каролингов. В правление Карла Толстого на миг могло показаться, что все наследие Каролингов вновь и надолго попало в руки одного человека. Однако это была только иллюзия, которую рассеяли события 887-888 гг. Они свидетельствовали об окончательном крушении каролингской мечты. В новых политических условиях военные действия в Западной Европе принимают иной облик.
1. ОБЩИЕ ЧЕРТЫ
В результате сражения при Лехфельде в 955 г. угроза со стороны венгров была устранена, завершились последние набеги викингов и сарацин (начало XI в.), и Западу, вышедшему из состояния обороны, удалось в течение нескольких поколений существенно расширить сферу своего влияния. После христианизации Польши, Венгрии и скандинавских королевств, господство латинского христианства распространилось на север и восток; удалось оттеснить и ислам: в Испании – благодаря Реконкисте, в Средиземноморье – после захвата Сицилии и основания латинских государств на Ближнем Востоке. В то же время, в результате как военного, так и экономического и демографического подъема, за Эльбой складывалось новое германское государство. В столкновениях со своими врагами, соседями или соперниками, воины Запада добивались все новых успехов.
Эта экспансия тем более примечательна, что она произошла в эпоху ярко выраженной раздробленности власти. Несомненно, в Х-ХП вв. существовали и появлялись большие государства, сравнительно сплоченные, как королевство Англия, нормандское королевство в Южной Италии, Кастилия, но Франция, как и Империя, несмотря на сохранение старых политических институтов, была разделена на многочисленные герцогства, маркграфства, графства, баронства или простые сеньории, которые представляли собой политические образования, пользующиеся определенной самостоятельностью и даже неким подобием суверенитета. Для того явления, которое называется феодализмом, раздробленность характерна даже больше, чем личные связи, ритуалы оммажа и вассальной зависимости. Каждое из десятков и сотен больших и малых княжеств стало центром независимой военной системы, обладавшей, помимо особых средств нападения и защиты, правом и полномочием объявлять войну, вести ее и заключать мир. Отсюда и обилие зачастую незначительных стычек, осад, грабежей, поджогов, схваток и сражений, повествование о которых – повседневный хлеб тогдашних анналистов и хронистов. Преобладали мелкие войны, хотя случались и крупные походы[65], в которых участвовали армии и целые народы и королевства, даже весь западнохристианский мир.
В эпоху феодализма почти повсюду основную роль стал играть тяжеловооруженный всадник с копьем и мечом, защищенный коническим шлемом и кольчугой. В «Истории Франции» Рихера, написанной в самом конце X в., мы обнаруживаем выражение «воины и пехотинцы» (milites peditesque), которое подтверждает, что воин (miles), солдат по преимуществу, был конным бойцом. Тот же автор не делает различия между сословием всадников (ordo equestris) и сословием воинов (ordo militarise). Монополизировав военное дело и воинский престиж, воины (milites) стали не только профессиональными военными, но и господствующим сословием в обществе. Однако даже если они составляли, вслед за собственно знатью (nobiles), настоящую аристократическую группу, их среда оставалась сравнительно открытой и в нее мог попасть всякий, кто независимо от своего происхождения и состояния был способен проявить воинские качества.
В то же время низшие слои общества более или менее регулярно были лишены права участвовать в военных действиях или же играли в этой сфере лишь роль, несомненно, полезных и необходимых, но презираемых вспомогательных войск. С этого времени крестьян стали называть невоинственной, или безоружной, чернью (imbelle, inerme vulgus), в отличие от военной элиты (pugnatores). Поскольку в большей части Западной Европы города были редкими, бедными, чуждыми окружающему их сельскому миру, то ополчение, которое составляли их жители, едва ли было способно обеспечивать самооборону под защитой крепостных стен и не особенно вмешивалось в боевые действия.
Впрочем, города были далеко не единственными укрепленными центрами. В это время действительно появляется много замков, представлявших собой примитивные постройки, во многих областях чаще из дерева, чем из камня, возведенные на искусственных холмах или природных скалах и защищенных рвом и палисадом. Эти крепости, служившие жильем и средством защиты, были также центрами той нервной системы, которая позволяла контролировать – в политическом и военном отношении и эксплуатировать – в хозяйственном отношении – сельские местности. Там размещались (во всяком случае, могли размещаться) отряды воинов.
