Война в России и Сибири - [29]
, непобедимые и смиренные, чья жизнь поддержана только боевым духом. Они так сидят по целым неделям; и в непогоду, и под обстрелами у них нет даже утешения почувствовать рядом локоть товарища и вместе с ним готовиться к смерти.
Я был только зрителем и осознавал честь, какой удостоен: я присутствовал при зрелище, достойном богов, здесь открывалось новое измерение жизни – измерение страданием и доблестью. Увидев все это, я стал думать, что будущим членам верховного совета[109] нужно каждый день проводить здесь один час, чтобы достойно подготовиться к обсуждению компенсаций.
В генерале [Ш.] Манжене, командующем армейским корпусом под Верденом, я встретил могучую личность, вызывающую в воображении прославленных маршалов империи[110], стратегов и рубак одновременно, он был умен и отважен. Получив распоряжение принять меня, «как французского офицера», он принял меня как нельзя лучше и предоставил в мое распоряжение самолет для моих каждодневных поездок на фронт. Пилотировал его адъютант Делькам, смелый и хладнокровный паренек. В день сражения у форта Тиамон, после которого предполагалось двинуться на Во, я вылетел с боевым заданием в кармане. Начиная с 16 часов я присутствовал на высоте 500 метров при артподготовке: огонь на подавление и заградительный огонь полыхали, сменяя друг друга. Около 17 часов 30 минут мы снизились до 200 метров. Французские солдаты вылезли из ям: маленькие точки внизу образовали неровную волнистую линию, полчаса спустя они подались назад, став более многочисленными: было взято 300 пленных.
Я вернулся в Россию в начале 1917 г. Дожидаясь пропуска в военные зоны, я начал читать лекции о боях под Верденом в большом зале Офицерского собрания армии и флота на Литейном проспекте[111]. Многочисленная публика слушала и с особенным интересом смотрела фотографии двух сражений, которые я снял с самолета. Господа [М.] Палеолог, [Г.] Думерг, генерал [М.] Жанен, офицер, представлявший генерала [Н. де] Кастельно, комендант Бушеншульц и русские сановники оказали мне честь, поблагодарив меня.
Позже в штаб-квартирах на русском фронте я получил возможность продолжать свои лекции. Русские офицеры, привыкшие наступать и отступать на огромных территориях и плохо осведомленные об условиях Западного фронта, привыкли осмеивать французско-английские коммюнике: «Великая победа! Продвинулись на двадцать метров, три пленных, один раненый!» Но потом все изменилось. Военная гордость этих бедных людей истаяла в общей катастрофе. Никогда еще они так много не говорили о прошлом и так мало о будущем. Даже неудачи 1915 г. казались им теперь исполненными величия. Склоняясь над моими фотографиями, картами и цифрами, они постигали одновременно и военное величие Франции, и бездну, в которую неслись.
Глава I. Приказ № 1
Знаменитый приказ № 1, воспроизводящий декрет революции 1905 г.[112], предписывал солдатам не признавать никакой власти кроме Совета рабочих и солдат, освобождал от отдания чести и подчинения офицерам[113]. Он был обнародован в ночь с 1 на 2 марта 1917 г. при следующих обстоятельствах.
Так называемая воля народа способна создавать только хаос. Среди всех существующих партий только две обладали «политической религией». Националистическая, правое крыло партии кадетов[114], и партия под руководством Комитета рабочих и солдатских депутатов, который принято было именовать Советом[115].
Партию с национальной окраской представляли офицеры, немалая часть интеллигенции, чиновники и т. д.[116] Возглавлял ее великий князь Михаил Александрович, назначенный Николаем II своим наследником[117]. К несчастью, великий князь, как большинство аристократов русской империи, не пожелал выполнить своего долга. Он согласился с доводами кабинета министров (не согласны были [П. Н.] Милюков и [А. И.] Гучков)[118] и отрекся, «не желая крови своих подданных»[119]. Воистину доводы школьника. Он обезглавил свою партию, оставил офицеров без законного начальства, отдав их во власть десяти тысяч комитетов[120] и самозваных начальников, и на его ответственности их деградация.
Начиная с этого момента советы в России стали единственной организацией, сплоченной, обладающей твердой убежденностью, управляемой твердой рукой. Они, немедля, обрушились на бывший режим, обратившись через голову Временного правительства непосредственно к армии, к рабочему классу[121], который очень скоро пошел на приступ, чтобы завоевать власть, но оказался перед пустотой.
Правительство, состоявшее из кабинета министров и опиравшееся на Временный комитет Государственной думы, было, по сути, адвокатской конторой[122]. Его члены в большинстве своем искренне стремились сохранить все хорошее, что было при старом режиме, но в их распоряжении не было ни одной организованной партии[123]. Больше того, им необходимо было действовать, а инициатива у них отсутствовала, и они постоянно прибегали к вынужденным мерам, на которые их толкали развивающиеся события.
3 марта господин [А. И.] Гучков вернулся в Петроград с актом отречения императора и узнал на вокзале, что князь [Г. Е.] Львов[124] назначил его военным министром
Как в разных городах и странах отмечают День Победы? И какую роль в этом празднике играют советские военные памятники? В книге на эти вопросы отвечают исследователи, проводившие 9 мая 2013 г. наблюдения и интервью одновременно в разных точках постсоветского пространства и за его пределами — от Сортавалы до Софии и от Грозного до Берлина. Исследование зафиксировало традиции празднования 9 мая на момент, предшествующий Крымскому кризису и конфликту на юго-востоке Украины. Оригинальные статьи дополнены постскриптумами от авторов, в которых они рассказывают о том, как ситуация изменилась спустя семь лет.
В этой книге излагаются истории четырех олигархов: Бориса Березовского, Романа Абрамовича, Михаила Ходорковского и Олега Дерипаски — источником личного благосостояния которых стала Россия, но только Лондон обеспечил им взлет к вершинам мировой финансово-экономической элиты.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.