Война: ускоренная жизнь - [201]

В случае нахождения на месте погребения пленных солдат противника, являющихся согражданами погибшего, по возможности обеспечивается их участие в погребении: а) в качестве носильщиков гроба и наград; b) в качестве почетной процессии, равной по численности немецкой почетной процессии, но не превышающей 30 человек. Процессия двигается отдельно от немецкой процессии к месту захоронения. Во время погребения охрана осуществляется незаметно; с) путем предоставления венков. Ленты такого венка разрешается выдерживать в национальных цветах. Финансирование осуществляется не за счет средств рейха, а) Участие гражданских лиц в церемонии погребения запрещается;

b) во избежание привлечения всеобщего внимания погребение осуществлять рано утром.

Освещение в прессе, по радио, осуществление киносъемки согласовывается с отделом пропаганды верховного командования вермахта.

По возможности, к участию в погребении привлекается один представитель Красного Креста и один представитель государства-гаранта соответствующего государства противника (сотрудник дипломатического или консульского представительства государства-гаранта в великогерманском рейхе, на занятой территории или территории боевых действий). Сведения о последних предоставляются командованием соответствующих военных округов, военно-морских баз, военно-воздушных округов, командующими войск вермахта на занятых территориях.

а) Если установлено, что погибший исповедовал христианскую веру, то погребение по распоряжению соответствующего военного органа осуществляется с привлечением военного или гражданского священнослужителя на занятых территориях, а в исключительных случаях — с привлечением местных священников страны-противника, однако только с одновременным привлечением переводчика в целях контроля.

Церемония проводится в упрощенной форме.

b) Погребение погибших, относящихся к нехристианским религиям, производится с честью в простом светском порядке».

Но это только в том случае, если павший был «честным солдатом». К воинам же РККА, согласно тому же документу, это определение не имело никакого отношения, а потому в отношении их действовало: «Специальное руководство по погребению советских военнослужащих. Для военнослужащих СССР в связи с их поведением по отношению к немецким военнослужащим вводятся следующие специальные правила:

1) погребение проводится в полной тишине;

2) в процедуре не принимают участия ни немецкие процессии, ни процессии противника;

3) венки не возлагаются;

4) салют не производится;

5) участие священнослужителей ввиду позиции СССР по отношению к церкви не допускается.

Начальник верховного командования вермахта».

В мерзлую землю

9 апреля 1942 года в сообщении Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС) из Лондона прошла информация агентства Рейтер, которое, ссылаясь на берлинского корреспондента шведской газеты «Социал-демократия», передало, что германское командование в связи с огромными потерями на советско-германском фронте создало в частях германской армии специальные «похоронные команды». Корреспондент указывает, что «похоронные команды», несмотря на то, что им приходится работать круглые сутки, не успевают закапывать убитых немецких солдат, и во многих пунктах трупы лежат целыми группами. В прифронтовой полосе с германской стороны фронта, пишет корреспондент, в ряде мест вспыхнули эпидемии.

Выписавшийся весной 1942 года из госпиталя немецкий пехотинец Бенно Цизер возвращался в свою часть, о чем в своей книге «Дорога на Сталинград» написал так:

«Проселочная дорога вела мимо обуглившихся развалин дома. Местами они еще тлели. Еще через несколько шагов я увидел солдатские могилы, земля недавно вскопана, кресты новые. «Десятая рота», — прочитал я, и сердце у меня сжалось. Моя рота. Пехотинец Георг Хаунштайн. Мне незнаком. Должно быть, из пополнения. Сержант Карл Манш. Незнакомец. Затем еще много других, которых я не знал. Но Хабахера я знал и Штрангеля, живого, горячего парнишку из моего взвода.

Я пробежал озабоченно по фамилиям на остальных крестах и нашел одного, и еще одного, которых я знал. Потом у меня перехватило дыхание. Я наклонился ниже, чтобы убедиться, что не ошибся. Это не может быть! Фельдфебель Вилли Шольц!

Каска, надетая на крест, была несколько сдвинута — точно, как он носил ее при жизни. Я снял ее, мои руки дрожали. На внутренней стороне кожаного ремешка было выведено «В. Шольц» рукой самого Вилли. Было трудно прочитать подпись под темно-коричневым пятном крови, но я ее прочитал. И нашел дырочку сбоку на каске с вогнутыми внутрь острыми краями, и они тоже были темно-коричневыми. Наш Вилли — медлительный, симпатичный, чудаковатый малый, у которого очки всегда сползали на нос. Небольшого роста парень, подумал я, могилу, наверное, вырыли меньшего размера, чем обычно. Я пошел сутулясь по мягкой земле, насыпанной над ним, чувствуя себя бесконечно одиноким. Этот мой друг, наш общий друг, убит».

И еще несколько воспоминаний немцев и их союзников по походу на Восток. В этот раз тех, кто дошел до самой Волги и потом вынужден был бежать от нее, оставляя на своем пути чаще всего безымянные могилы боевых товарищей, а то и вовсе покрытые мерзлыми трупами русские поля.