Война с продолжением - [45]

Итальянское правительство спешило установить свой контроль над той частью турецкой территории, которую рассматривало как собственную долю «Османского наследства». В первую очередь речь шла о городе Адалия (Анталья) и прилегающей области. Из стран Антанты Италия, пожалуй, хуже всего приспособила свои территориальные аппетиты к новомодным «принципам Вильсона», которые требовали «согласия управляемых» на установление над ними иностранного господства. Итальянский подход к этой ситуации хорошо иллюстрируется приказом, который верховный комиссар в Константинополе Сфорца отдал командующему итальянскими войсками на Родосе генералу Элиа: «Королевское правительство желает оккупировать Адалию, но союзникам нужны причины стратегические или связанные с общественным порядком. В наших интересах получить запрос о нашем вмешательстве для охраны нарушенного общественного порядка. Королевское правительство желает, чтобы Вы, если есть возможность, поскорее спровоцировали такой запрос. Если для этого не хватает необходимых инструментов, я мог бы послать в Адалию албанского бея, вызывающего мое доверие, который отправляется сегодня в Смирну на борту эсминца»[323].

29 марта итальянский военный корабль высадил десант в Адалии «для поддержания общественного порядка, серьезно нарушенного последними событиями» (взрыв бомбы вызвал незадолго до этого много жертв в христианском квартале города). Местные жители приветствовали итальянцев «с чувством облегчения»[324]. В апреле и начале мая итальянские солдаты появились также в Мармарисе, Макри (Фетхие) и Бодруме[325], а затем, продвинувшись во внутренние районы страны, заняли Конью. Было очевидно, что Италия пытается явочным порядком обеспечить выполнение договора в Сен-Жан-де-Мориенн, уже отвергнутого англичанами и французами ввиду отсутствия под ним подписи России. Очевидно было, что появление итальянских войск в турецких городах было предпринято в пику грекам, также давно готовившимся к территориальным захватам на побережье Турции. Греческие газеты, в частности, выражали надежду, что оккупация Адалии будет способствовать отказу итальянцев от претензий на Смирну[326]. Самовольные действия итальянцев вызвали возмущение Клемансо и Вильсона, чем и не преминул воспользоваться Ллойд Джордж.

1 мая на заседании «тройки» Ллойд Джордж предложил направить английские, французские и американские корабли в Смирну, чтобы защитить местных греков и опередить итальянцев, которые, по сведениям Венизелоса, якобы вступили в сговор с турками, готовившими расправу над греческим населением. Вильсон согласился на такое благородное предприятие, а Клемансо только воскликнул: «Какой дебют для Лиги Наций!» — и тут же спросил: «А что же делать по отношению к немцам?»[327]. 5 мая Ллойд Джордж нарисовал своим коллегам грандиозную картину возможной итальянской экспансии по обе стороны Проливов с участием Болгарии, где якобы находилось 30 тысяч итальянских солдат. Единственную возможность противостоять этому Ллойд Джордж видел в скорейшем решении вопроса о мандатах и зонах оккупации следующим образом: англичане перебросят войска с Кавказа в Болгарию, американцы оккупируют Константинополь, французы — Сирию, а греки, с позволения Антанты — Смирну. Таким образом, первоначальный план совместной военно-морской демонстрации в Смирне был ловко заменен планом греческого десанта. Ллойд Джордж торопил коллег, надеясь принять решение до скорого возвращения итальянцев в Париж. У Вильсона и Клемансо возражений не возникло[328].

7 и 10 мая на совещаниях с участием Венизелоса и военных экспертов греческая экспедиция в Смирне выглядела уже делом решенным — обсуждались только детали. Больше всего «Совет трех» беспокоило ее сохранение в секрете от итальянцев. Клемансо молчаливо соглашался с планами Ллойд Джорджа и Beнизелоса[329]. Но 11 мая на совещании с Бальфуром, Венизелосом и Вильсоном он забеспокоился и попросил отложить операцию на сутки, чтобы предупредить итальянцев, чьи представители уже вернулись в Париж. Не возражая против передачи Смирны грекам, он не хотел об этом объявлять открыто, пока не будут приняты общие решения по территориям Османской империи. Такая постановка вопроса обеспокоила Венизелоса, но Клемансо резко оборвал его, заявив, что не хочет брать на себя ответственность за неоправданный риск[330]. Очевидно, Клемансо понял, кому будет выгодно утверждение греков в Малой Азии, и решил обусловить свое согласие скорейшим решением сирийского вопроса. В частности, именно в этот момент французы попытались значительно увеличить свой военный контингент в Сирии. 5 мая Камбон направил в Форин Оффис план переброски в Левант четырех полков французских войск (один из которых уже высадился в Бейруте) и батальона алжирских зуавов[331]. В личной беседе Керзон не возражал в принципе против французского плана, но отметил, что эта операция не должна заранее предопределять решение конференции о мандатах. Весь вопрос представлялся ему военным, а не политическим. Французские войска должны были прежде всего заменить собой Армянский легион, который показал себя «абсолютно неудовлетворительно». Он также посоветовал Франции не подавать дурной пример малым странам, которым конференция запретила подкреплять свои территориальные претензии захватом спорных территорий. Камбон возразил, что то, что позволено Италии в чисто турецких землях, должно быть позволено и Франции в Сирии