Война с продолжением - [44]

Долгие англо-французские препирательства из-за Сирии могут показаться странными, если учитывать, что англичане понимали невозможность полностью вытеснить оттуда французов, как бы сильно им этого ни хотелось. Заявление Ллойд Джорджа о бесповоротном отказе Лондона от сирийского мандата наносило сильнейший удар по позициям британского протеже — эмира Фейсала. Возникает вопрос, чего именно англичане хотели добиться от Франции? Как показало наше исследование, в это время в британском руководстве созрел план урезания предполагаемой французской зоны в Сирии для обеспечения коммуникаций между Месопотамией и Палестиной по «чисто британской» территории, пригодной для строительства железной дороги и нефтепровода из Мосула в Хайфу. Для этого к британской зоне планировалось присоединить Пальмирский оазис с городом Тадмор и часть области Хауран, населенной в основном друзами[315]. Именно поэтому, как можно предположить, Керзон возражал против переговоров с Францией по нефтяным вопросам до решения территориальных проблем. Ведь «транзитное» положение Сирии было для Франции главным козырем. Возможно, ради французского согласия на изменение границ англичане готовы были пожертвовать Фейсалом и передать оставшуюся часть Сирии под прямое французское управление, но определенных сведений об этом нет. Лишь отказ французов от предложенного разграничения заставил британцев вновь сделать ставку на Фейсала. Англичане предвидели возражения Франции против нового урезания ее будущих владений и постарались подготовить почву и выбрать подходящий момент, тем более что их интересы не ограничивались арабскими землями.

Комбинация Ллойд Джорджа: греки в Смирне, французы еще не в Сирии

Великобритания тем временем укрепляла свои позиции в Турции. К этому времени англичане полностью контролировали турецкую полицию и жандармерию[316]. 4 марта турецкий султан, ставший после перемирия фактически марионеткой англичан, назначил великим визирем своего зятя Дамад Ферид-пашу — одного из руководителей партии «Свобода и согласие» и «Общества друзей Англии», выпускника Оксфорда. Новый визирь откровенно признавался британскому верховному комиссару С. Кальтропу, что цель турецкого правительства и султана состоит в полном подчинении Османской империи Великобритании. Схожие мысли высказал в разговоре с Кальтропом издатель газеты Sedesti Саид Мола, активный деятель того же общества, ставший в новом кабинете заместителем министра юстиции[317]. Тот же Саид Мола рассылал телеграммы руководителям местных администраций с призывами присоединиться к «обществу друзей Англии», чтобы просить покровительства этой державы[318]. Вообще мысль о сопротивлении великим державам, сокрушившим Германию и Австро-Венгрию, была в тот момент абсолютно чужда большинству турецких политиков. Среди них были сторонники установления над страной американского или британского мандата. Как признавал впоследствии Мустафа Кемаль (Ататюрк), «активными сторонниками этих двух течений были люди, которые имели в виду сохранение целостности Османской империи и которые предполагали поставить ее целиком под протекторат одной державы, чем допустить ее раздел между различными государствами»[319].

Подобные настроения части турецкой верхушки плохо вязались с намерениями Лондона беспощадно расчленить Османскую империю, в связи с чем Кальтроп пришел к мысли о том, что для Великобритании гораздо выгоднее будет установление своего мандата над всей страной. Турецкий султан при этом стал бы похож на последних Великих Моголов и выполнял бы в Константинополе ту же роль, которую Хусейн выполнял в Хиджазе[320]. Однако из Лондона по-прежнему приходили распоряжения поддерживать у турок убеждение, что «наказание», которое они понесут, будет чрезвычайно суровым. По мнению Кальтропа, от такой политики выигрывали только французы, которые всячески старались создать у турок впечатление, что только Франция заботится о защите мусульманских интересов и о сохранении султана в Константинополе. Кальтроп прямо обвинял французского верховного комиссара в контактах с младотурецкими деятелями[321]. Несмотря на эти предупреждения, британская политика продолжала оставаться резко антитурецкой. В апреле англичане вместе с дашнаками заняли Карс и передали этот город Армении. 14 апреля в Диарбекир, центр турецкого Курдистана, отправился полковник Ноэль[322]. В его намерения, помимо сбора информации, входило разжигание среди курдов антитурецких настроений, подобно тому, как это ранее делал в Аравии полковник Лоуренс. Опережая решение мирной конференции, Ноэль убеждал курдов, что турецкая власть над ними скоро прекратится.

В апреле — мае 1919 года Ллойд Джордж сумел воспользоваться ситуацией, чтобы путем новой хитроумной интриги добиться удовлетворения своих (и одновременно греческих) пожеланий в Малой Азии и попытаться сделать это в Сирии. Толчок к быстрому развитию событий дало поведение Италии, ловко использованное Ллойд Джорджем. После долгих дипломатических баталий (17–24 апреля) из-за адриатического порта Фиуме, на который помимо Италии претендовало и Сербо-Хорвато-Словенское королевство, Орландо и Соннино так и не смогли добиться своего. В знак протеста они 24 апреля покинули конференцию и через два дня уехали в Рим. В вопросе о Фиуме Ллойд Джордж искусно разжигал конфликт между итальянцами с одной стороны, Клемансо и Вильсоном — с другой. В результате у американского и французского лидеров выработалась стойкая антипатия к итальянским политикам, а последние, в свою очередь, стали считать себя свободными от всяких обязательств и были готовы к безрассудным сепаратным действиям. Отъезд итальянцев из Парижа разрубал гордиев узел, препятствовавший удовлетворению территориальных претензий Греции оставшимися лидерами Антанты, и вместе с тем развязывал руки самим итальянцам в Малой Азии.