Война с продолжением - [42]
Было очевидно, что предполагаемая комиссия могла нанести гораздо больший ущерб интересам Франции, чем Великобритании, притязания которой после 20 марта только увеличились. Уже 26 марта состоялось совещание членов британской делегации, так или иначе связанных с арабским вопросом. В нем приняли участие виднейшие колониальные деятели: А. Хитцрель, У. Хогарт, полковник А. Вильсон, полковник Лоуренс, полковник Гриббон, Гертруда Белл и Э. Форбс Адам. Таким образом, были представлены лондонский Форин Оффис, каирское Арабское бюро и багдадская администрация Месопотамии, подчиненная Министерству по делам Индии. Цель совещания состояла в выработке предложений по ближневосточным границам на тот случай, если мандат на Сирию все же получит Франция. После недолгих дискуссий по предложению Хогарта было принято решение отодвинуть северную и западную границы Месопотамии до линии Диарбекир — Бирижик — река Евфрат — Ракка. Из всех присутствовавших только «гражданский комиссар» в Месопотамии А. Вильсон высказал сомнение в целесообразности такого шага. В британской зоне должен был также остаться оазис Тадмор (Пальмира). Границы Палестины должны были быть проведены в соответствии с «максимальными сионистскими требованиями», то есть на севере у самых ворот города Сайда (Сидон) на ливанском побережье, а на востоке — в промежутке между Иорданом и Хиджазской железной дорогой. Было также рекомендовано, чтобы территория Южной Сирии к востоку от указанных границ Палестины и к юго-востоку от «французской» Сирии стала бы особым образованием под британским мандатом, отдельным от мандатов на Палестину и Месопотамию. Таким образом, от «французской» Сирии оставался лишь небольшой обрезок территории, граница которого проходила бы менее чем в 300 километрах от моря.
План Хогарта, выработанный на этом совещании, был гораздо беспощаднее к Франции, чем февральские предложения Милнера, уже отвергнутые французами. Британские колониальные деятели требовали больше, чем предполагала «линия де Бансена», намеченная еще в 1915 году, до начала переговоров между Сайксом и Пико, которая также исходила из необходимости обеспечить «чисто британский» транспортный коридор из Месопотамии к Средиземноморью. Интересны их замечания о перспективах этого плана. Они прекрасно осознавали, что французов трудно будет убедить принять его, но «сейчас уже чувствуется и еще больше будет чувствоваться после отчета межсоюзнической комиссии, что французы оказываются в более слабой позиции и не смогут уже торговаться, опираясь на соглашение Сайкса — Пико». Эксперт британской делегации А.Дж. Тойнби (впоследствии знаменитый историк) в своей заметке к протоколу этого совещания выразил уверенность, что «французы категорически отвергнут» предложенный план[303]. Это, однако, не смутило его коллег, и на несколько месяцев идея закрепить за Англией Тадмор и Хауран, если уж не получается вовсе вытеснить французов из Сирии с помощью Фейсала, стала определяющей в британской политике. Ллойд Джордж, однако, имел собственные представления о будущем Ближнего Востока. Тот же Тойнби однажды был свидетелем такой сцены: премьер-министр, склонившись в своем кабинете над грудой бумаг, размышлял вслух: «Месопотамия… так… нефть, ирригация… Месопотамия должна быть наша. Палестина… так… Священная Земля… сионизм… Палестина должна быть наша. Сирия… хм, что там в Сирии? Пусть ее Франция забирает»[304]. Для главы британского кабинета вопрос состоял не в том, получит ли Франция Сирию, а в том, по какой цене она ее получит.
Итак, англичане быстро определили, какую пользу может им принести предполагаемая межсоюзническая комиссия на Ближнем Востоке. Для французов это тоже не было тайной, и Ллойд Джордж попытался использовать данное обстоятельство для ловкой дипломатической интриги с элементом шантажа. 27 марта вопрос о комиссии обсуждался в «Совете четырех». Ллойд Джордж пробовал возражать против ее отправки, мотивируя это тем, что она вызовет только лишнюю задержку в принятии решения, создаст новые проблемы и окажется неспособной дать адекватную информацию из-за скрытного характера мусульман. Вильсон, тем не менее, настаивал на посылке комиссии. Клемансо согласился с президентом и поспешил перевести дискуссию на вопрос о Рейне[305]. Все это происходило на фоне резкого обострения споров вокруг Германии после «Меморандума из Фонтенбло» от 26 марта. В своей записке, адресованной Клемансо, (в ответ на возражения последнего против «Меморандума»), Ллойд Джордж почти прямо указывал, что судьба Сирии зависит от принятия Францией британских условий мира с Германией, но при этом не дал никаких конкретных разъяснений[306].
В следующий раз вопрос о формировании комиссии снова поднимался на «Совете четырех» 11 апреля. Ллойд Джордж и Клемансо заявили Вильсону, что хотят согласовать свои позиции друг с другом, прежде чем посылать комиссию. Вынудив Клемансо согласиться на комиссию, Ллойд Джордж, очевидно, затем намекнул ему, что есть еще возможность решить все вопросы на двусторонних переговорах. Клемансо понимал, что посылка комиссии в страну, фактически подконтрольную Фейсалу, может похоронить все надежды на французский мандат, и действительно предпочитал согласовать позиции с британским коллегой. Но согласование позиций свелось к посредничеству Ллойд Джорджа между Клемансо и Фейсалом. Последний пытался установить прямой контакт с Клемансо, но делал это явно лишь для зондажа ситуации и демонстрации доброй воли перед своими британскими покровителями. Клемансо отказывался встречаться с эмиром один на один и требовал присутствия английских и американских представителей
