Война с джиннами - [14]

— Ты думаешь?..

— Думаю я редко, — усмехнулся Ромашин. — Я просто уверен. Допроси этого сукиного сына прямо сейчас, пока его босс не перехватил инициативу.

Сосновский снова подвинул к губам микрофон:

— Федор, где сейчас находятся уцелевшие парни, Родригес и Куличенко?

— На борту моего «Гепарда», разумеется, в госпитале.

— Я сейчас поднимусь к тебе. У меня к ним есть пара вопросов.

Комиссар посмотрел на пилота, и пограничник все так же молча погнал когг к яркой звездочке спейсера, зависшего над Энцеладом в полутысяче километров от его поверхности. На громаду Сатурна, освещенного сбоку Солнцем, и на гигантское сверкающее поле колец пилот, в отличие от пассажиров, не обращал никакого внимания. Он работал в системе Сатурна давно и, очевидно, привык к его красотам, хотя, по мнению Игната, привыкнуть к диковинной панораме гигантской планеты с ее сверкающими кольцами было невозможно.

Когг крутанул карусель финиш-стыковки со спейсером «Гепард», хищно-зализанным видом чем-то действительно напоминавшим животное из семейства кошачьих, и оказался в транспортном ангаре огромной — четыреста метров по длине — машины для преодоления космических пространств и контроля границ человеческих поселений в Галактике.

Гостей в зале оперативного управления спейсера ждали трое: командор погранслужбы Федор Конюхов, кряжистый, седовласый, с тяжелым бугристым лицом, начальник службы наблюдения за пространством Танака, маленький, тихий и бесстрастный, как и все японцы, и заместитель главы СЭКОНа Кийт Нордиг. По-видимому, Нордиг прибыл на борт спейсера буквально за минуту до безопасников, потому что Конюхов втолковывал ему что-то, показывая на виом, в растворе которого вариаторы со всех сторон показывали место трагедии.

Нордига Игнат не любил за вечно недовольный вид и заносчивость, однако с ним приходилось считаться, так как этот желчный человек имел большие связи во властных структурах и мог подложить свинью кому угодно и когда угодно. Вместе с директором СЭКОНа Фариной Делануа он составлял дуэт так называемой «белой оппозиции» нынешнему председателю Правительства Касонго Нкуву (Нкуву был афроидом, родился в Эквадоре) и давно пытался вместе с другими претендентами на пост председателя, в том числе с Пурвисом Джаддом, объявить Касонго Нкуву импичмент.

— Иди к Куличенко, — одними губами сказал Сосновский Ромашину. — Поговори с ним, я отвлеку этого индюка.

Игнат поздоровался со всеми присутствующими в зале и тут же вышел, пообещав присоединиться к ним через минуту. Куличенко и Родригеса он нашел в госпитальном отсеке спейсера. Оба пострадавших уже пришли в себя и требовали у медперсонала выпустить их на основании прекрасного самочувствия.

Увидев Ромашина, Куличенко умолк, вопросительно поднял брови. Он хорошо знал бывшего комиссара службы безопасности, с которым ему приходилось сотрудничать во время перемещения Джадда по земле и в космосе. Со своей стороны и Ромашин знал его не хуже. Поэтому сразу взял быка за рога:

— Что случилось, Павел? Мне сказали, что вы были очевидцами трагедии.

Родригес и Куличенко переглянулись.

— Мы ничего особенного не увидели, — сказал начальник службы безопасности Джадда ровным голосом. — Что-то сверкнуло, купол поселка разлетелся на части, как при попадании ракеты, и наш триер бросило взрывной волной в штопор. Инк с пилотированием не справился, мы вонзились в ледяной торос. Это все, что мы помним.

В глазах Игнасио мелькнула неуверенность, и Ромашин понял, что Куличенко чего-то недоговаривает, а может быть, и вовсе лжет.

— Вы действительно больше ничего не видели?

— А это что, допрос? — воинственно осведомился Игнасио Родригес.

— Еще нет, — спокойно сказал Игнат. — Допрашивать вас будут другие люди и в другом месте.

— По какому праву?

— По праву выявления истины. Вы говорите неправду, мистер Куличенко, и если я это докажу…

— Не слишком ли много на себя берете, господин советник? — раздался сзади чей-то скрипучий голос.

Ромашин обернулся.

В зал управления входил Пурвис Джадд в сопровождении целого отделения охраны числом в шесть человек. Это был коротышка с морщинистым неприятным лицом человека, только что убившего всю свою семью. На узких синих губах Джадда вечно, как прикленная, лежала кривая брезгливая усмешка.

— Если вы не оставите моего служащего в покое, я подам на вас в суд, — продолжал Джадд, семеня короткими ногами. — Прошу вас уйти.

Игнат молча поклонился и вышел из госпитального отсека, уже будучи твердо уверенным, что Куличенко и Родригес знают, что произошло на Энцеладе.

Глава 5 ТЮРЬМА МРАГ-МАХХУРА

Несмотря на протесты психики: все на этом корабле казалось гипертрофированным, странным, чужим, раздражало и подавляло, — им удалось пройти по его коридорам на самое «дно» гиганта и обнаружить зал, из которого Черви Угаага начинали буравить землю, прокладывать подземный ход.

Зал имел форму сморщенного коровьего вымени с одним соском. Вверху — шире, книзу сужался, превращаясь в гофрированный «коровий сосок» диаметром около десяти метров. Стены его были гладкими, словно покрытыми глазурью, и отливали серебром. Он был совершенно пуст и темен, светился лишь гофрированный отросток, уходящий в глубину земли, искать здесь было совершенно нечего, но Артем не пожалел времени на обследование зала и был вознагражден за терпение.