Война Роузов - [54]

— По-моему, ты делаешь ошибку, — сказала Энн.

Оливер подобрал с земли маленький плоский камешек и запустил его в долину, лежавшую внизу.

— Я бы не хотел, чтобы женщины указывали, как мне поступать, — процедил он, набирая целую пригоршню камней и забрасывая их по одному в пропасть.

— Теперь ты становишься женоненавистником.

— Ты меня осуждаешь за это?

Она помолчала немного.

— Ну хорошо, тогда не думай о ней как о женщине. Она просто твоя дочь, и я знаю, что ты ее любишь.

— Разумеется, я люблю ее, — огрызнулся он. — И я поступаю так, как считаю нужным — они должны убраться к чертовой матери от этого ада! Точно так же, как хочешь сделать и ты.

Ничего не выйдет, решила она, зная, что его упрямство не переломить, что он не прислушается ни к каким советам. Она протянула ему кусок цыпленка, и он машинально впился в него зубами.

— Ева говорит, ты не похож на себя, каким был несколько месяцев назад. И ты, и Барбара.

— Наверное, она права, — он задумался. — Тогда зачем она хочет остаться, если у нее есть возможность спокойно уехать?

— Потому что она любит вас обоих, — дальше этого идти она не решалась. Лучше заняться вином. Пробка вышла из бутылки на удивление легко. Энн налила вино в маленькие пластиковые стаканчики, которые поставила на плоский участок камня.

— Все вы, женщины, такие мудрые и понимающие. Только всегда думаете о себе. О своей карьере, о своих бедах, о своих волнениях. Вечно вам кажется, что это мы, мужчины, втравили вас во что-то недостойное. Вечно что-то замышляете и вечно нами манипулируете с помощью своей чертовой матки.

— Я пришла сюда не для того, чтобы участвовать при грязной мелодраме, Оливер. Пожалуйста, не включай в свой список и меня. И не говори о том, что тобой манипулируют. Причина, по которой я все еще живу в вашем доме…

— Прости меня Энн. Я прошу у тебя извинения за все страдания, которые причинил и еще причиню тебе.

— Ты не причинял мне страданий, Оливер. Я лишь поступаю так, как велят мне мои чувства.

— Тогда ты и вправду мазохистка.

Она собиралась поговорить с ним о Еве, но теперь сбилась на другое. Горькое рыдание зашевелилось у нее в груди, и она отвернулась.

— Черт, — сказал он. — Давай выпьем вина.

Он поднял свой стакан, и она последовала его примеру. Он первым выплюнул вино на землю.

— Вот вшивая сука. Она как-то пролезла в винный погреб, — он выбросил стакан вниз со склона и понюхал горлышко бутылки. — Она добралась до бутылок и налила в них уксусу. Уксус в Шато Латюр 66-го года. 66-го! Ты можешь в это поверить? — он взял вторую бутылку, вытащил пробку и понюхал. — О, что за сука! — крикнул он, запустив бутылку в воздух. Бутылка разбилась внизу. — Должно быть, она испортила все вино. Каждую бутылку. Марго, Шассань Монтраке 77-го, Шато Бишевиль 64-го и 66-го. Если она добралась до Ротсчилда, я ее убью, — он посмотрел на испуганную Энн, которая вздрогнула и отодвинулась от края выступа, на котором они сидели.

— Это же не более чем вино, — мягко сказала она.

— Просто вино, — прокричал он и сбросил с выступа бутылку ударом ноги, затем отправил туда же и остатки продуктов. — Лафит Ротсчилд — не просто вино. Урожая 59-го года, — его лицо побагровело. — Я не понимаю тебя, Энн. Если ты действительно любишь меня, как говоришь, то могла бы понять.

Она бросилась бежать вниз по тропинке, совершенно сбитая с толку, надеясь лишь, что гнев его утихнет к тому времени, когда он вернется к машине. Она долго сидела в ожидании, не понимая, какое это имеет отношение к любви.

ГЛАВА 20

— Не надо было трогать вино, Барбара, — наставительно говорил Термонт. — Вино, мы все согласились с этим, принадлежало ему. Не вино — ваш спорный пункт. То, что вы сделали, лишь усложнило положение.

— Я испортила только пол-ящика Латюра. Вот и все. Конечно, я могла бы поступить по-настоящему подло и просто вытащить шнур из розетки. Ведь вино должно храниться при температуре от 12 до 14°. Я могла бы выключить холодильник и разом прикончить все сто десять бутылок. Это если бы я хотела сыграть нечестно, — она держалась спокойно.

— Гольдштейн грозит подать на нас в суд за нарушение соглашения о раздельном имуществе.

— Вторжение в мою комнату тоже было нарушением, и что у нас из этого вышло?

— Он присмирел с тех пор. Это поможет делу, когда мы сойдемся для решающей схватки.

— Я думаю, он опять побывал у меня в комнате, — теперь она держала себя с Термонтом холодно, гордая тем, что научилась противостоять ему. Теперь им всем с ней не справиться. Она настроена решительно, им не согнуть ее.

Термонт посмотрел на Барбару поверх своих очков, и она саркастически улыбнулась, наслаждаясь ситуацией. Они думают, женщина не может постоять за себя, подзадоривала она свою решимость.

— Я уверена, он подобрал ключи и опять побывал в моей комнате. Я в этом абсолютно уверена.

— У вас что, начались галлюцинации, Барбара? Суд не станет и слушать информацию такого рода.

— Я знаю, что он был там.

— Этого недостаточно.

Она покинула офис Термонта в непривычно возбужденном состоянии. Адвокат явно обескуражен, особенно после того, как она упомянула, что испортила вино в отместку за цветы. Если бы Термонт действительно был таким уж ловким адвокатом, он догадался бы включить цветы в условия соглашения. Она опять подумала, не лучше ли ей поискать себе адвоката-женщину. Женщина бы ее поняла. Но опять вспомнила, что большинство судей — мужчины, так что пытаться таким образом улучшить свои шансы на успех — все равно что играть в русскую рулетку. Все они повязаны круговой порукой, состоят в заговоре, цель которого — держать женщин на отведенном им месте.