Война разведок - [83]

В январе 1959 года советский проект немецкого мирного договора свидетельствовал о решимости кремлевского руководства продолжить свои усилия по урегулированию германского и берлинского вопроса. Очередная возможность представилась Хрущеву на Женевской конференции министров иностранных дел четырех великих держав, которая продолжалась почти три месяца (с 11 мая по 5 августа)[67]. Несмотря на советскую угрозу заключить сепаратный мирный договор с ГДР, к которой прибегли Советы, чтобы сломить сопротивление западных держав, Женева не принесла Ульбрихту никакого успеха.

Разочарование Панкова, по имевшимся у нас сведениям, было велико. И там решили пышно отпраздновать десятилетнюю годовщину образования ГДР, которая пришлась на 7 октября. Ульбрихт лично возглавил подготовку к торжествам. Он разослал своих эмиссаров не только в столицы неприсоединившихся государств, но и в Лондон и Париж для передачи приглашений принять участие в манифестациях по этому поводу в Восточном Берлине известнейшим политическим деятелям. В качестве почетных гостей они должны были показать всему миру, что государство Ульбрихта достойно признания. Вскоре было получено согласие бывшего французского премьер-министра и известных британских парламентариев. Но Ульбрихт торжествовал слишком рано. Один из его посланников, некто Е., еще за несколько лет до того решил сотрудничать с нашей службой. От него нам были известны все детали пропагандистской акции, затеянной Панковом.

В качестве начальника разведки мне не приходилось решать более трудной задачи. Речь шла о том, что было важнее: стоило ли отказаться от ценного источника, обладавшего отличными позициями в Восточном Берлине, чтобы попытаться через него воспрепятствовать приезду в Восточный Берлин видных политиков из Франции и Англии, или же сохранить его и не предпринимать никаких мер к срыву коммунистического празднества. Тщательно взвесив все «за» и «против», я решил доложить федеральному канцлеру, чтобы, получив его согласие, перевезти Е. вместе с семьей в ФРГ и тут же направить его в Париж и Лондон с задачей побудить приглашенных видных политиков к отказу от поездки. Операция удалась: Панкову пришлось праздновать свою годовщину без участия представителей Лондона и Парижа.

Если 1958-й и 1959 годы прошли для федерального правительства и нашей разведывательной службы целиком под знаком жесткого противостояния и противоборства по германскому вопросу, то начало 1960 года было для Советского Союза связано с проявлением первых признаков новой и более опасной конфронтации. Все новые разведывательные данные подтверждали поначалу смутные прогнозы об усилении противоречий между Советским Союзом и второй по величине державой коммунистического лагеря – Китайской Народной Республикой. Несколько позже я более подробно рассмотрю этот конфликт, нарушивший монолитность мирового коммунизма и угрожающий позициям СССР как главенствующей державы советского блока.

В своих аналитических докладах ФРС и лично я, как ее руководитель, дали оценку этому конфликту, разгоревшемуся в стане противника. Исходя из основного принципа международного коммунизма, нашедшего свое воплощение, в частности, во время корейской войны, о том, что окончательная победа над капитализмом возможна лишь при всемирной координации действий коммунистических сил, некоторые весьма опытные аналитики нашей службы долгое время сомневались, что между двумя великими коммунистическими державами может произойти полный разрыв. Множество разведданных о том, что среди видных коммунистических деятелей все громче раздаются здравые голоса, призывающие немедленно засыпать углубляющуюся пропасть между Москвой и Пекином, казалось, подтверждали эти сомнения. Когда же к разведсводкам о быстром росте противоречий между СССР и КНР добавились заслуживающие доверия сведения о непомерном росте взаимной ненависти, в оценках ФРС уже не рассматривалась возможность компромиссного решения этой проблемы. По нашему мнению, следовало рассчитывать на долгое противостояние, но мы исключали возможность военного конфликта крупного масштаба между двумя коммунистическими гигантами. По оценкам нашей службы, Китайская Народная Республика не имела ни малейших шансов в обозримом будущем ликвидировать свое явное отставание в военно-технической и экономической области.

Меня поражало и удивляло то, что отношение Запада к конфликту между СССР и КНР долго оставалось неоднозначным и нерешительным. Полагаю, что именно из-за этого свободный мир не сумел воспользоваться выгодными для себя обстоятельствами и извлечь пользу из создавшегося положения, словно разрыв советско-китайских отношений был каким-то мелким событием на периферии международной политики.

Рассматривая в ретроспективе тогдашнюю обстановку, можно сделать вывод, что разрыв с Китаем доставил много неприятностей советским руководителям. Они опасались агрессивных действий Пекина. И разведывательный полет американского самолета «У-2» над советской территорией (он был сбит, а пилот захвачен живым) пришелся для Москвы как нельзя кстати: Хрущев смог отвести от себя угрозу пробы сил с Китайской Народной Республикой.