Война орденов. Время Орды - [15]

Мелькали руки, ссыпая удары на незащищенное тело. Клинки рассекали воздух, сшибаясь друг с другом, периодически находя бреши в защите, окропляя горячее, снежное месиво кровью и потом.

В горячке помню все эпизодично. Несколько раз меня несерьезно ранили. Одному из монголов я прямо сквозь доспех проткнул копьем пузо и, когда мое оружие окончательно застряло в недрах его исковерканного тела, вооружившись его саблей, продолжил бой. Осел Ждан, серьезно раненный в ногу, но не потерявший воли к сопротивлению. Вокруг Ульва лежали уже два изрубленных тела, прекративших жизнь.

Осознав, что в открытом бою нас не передавить, остатки отряда кинулись в сторону коней, видимо стремясь поскорее вооружиться короткими луками, но путь к отступлению им преградил задыхающийся от боли Ярослав.

Короткой сшибки хватило, чтобы остатки отряда захватчиков легли наземь, без сил подняться. Но лег и Ярослав. Ульв успел подхватить оседающее тело могучего товарища и наскоро обтереть запекшиеся кровью губы:

— Где мои, Ярослав? — спросил его Ульв, в надежде получить хоть какую то информацию от умиравшего.

За отца ответил Ждан, только что подошедший к нам из-за серьезной раны в бедре:

— Варвара и Пелагея пленены. Уволокли на арканах. Младшие братья и сестры мои в огне. Твои младшие тоже, — совершенно безэмоционально выдал информацию Ждан, будто бы рассказывал о само собой разумеющихся событиях, — мамка моя пыталась сопротивляться. Изрубили. Что происходит, Гамаюн? Кто они?

— Не время объясняться, Ждан, — Ульв, окончательно убедившись в смерти Ярослава, скрипнув зубами, встал в полный рост, поудобнее перехватив привычный, обоюдоострый меч павшего товарища, — нужно отходить…

Договорить ему не дали. Дробный стук копыт и мощное, сильное «Кху! Кху Кху!» разнеслось по улице, знаменуя появление целого отряда.

Молодой татарский юноша, в развевающемся плаще, привстав на стременах и легко держа на весу окровавленную, кривую саблю вел вперед свой отряд, стремясь окончательно подавить сопротивление в Дормисловой Поляне.

Хорошо вооруженные монголы свиты стремились незаметно угомонить пыл юноши, стараясь при этом не задеть его самолюбия. Было видно, как некоторые воины периодически вырывались вперед, неизменно выбирая позицию, чтобы уберечь своего молодого командира от шальной стрелы.

Все, как один были рослы и сильны, восседая на конях рыжей масти и создавали впечатление самой настоящей элиты.

— Иди к дороге, — легко толкнул меня в плечо Ульв, — Если старик — Один сегодня не призовет меня в Вальхаллу, то увидимся у перекрестка! Возле древнего идола Перуна заляг в снег и не высовывайся!

— Но ты, но Ждан… — хотел было снова возразить я, но в разговор вмешался мой старый, добрый товарищ:

— Я не жилец, Торопка. Убежать не смогу. Пусть хоть кто-то отомстит за непотребство, творящееся здесь. Саблю свою отдай, моя затупилась и ступай! Иди же, ну! — не дожидаясь ответа, Ждан зашагал под укрытие плетня.

Более не обращая на меня никакого внимания, отец притаился за углом пылающей избы и, притянув за собой Ждана, стал выжидать нападения.

Вняв уговорам, я что было сил, не выпуская сабли из рук, ринулся сквозь зыбкие сугробы по направлению к густой, березовой опушке окраины.

Только тот, кто рос в Дормисловой Поляне, мог уверенно ориентироваться в окружающем лесу. Тайные, еле приметные тропки вывели меня промеж никогда не замерзающих болот к заветной дороге, вдоль которой я пошел, тяжело протаптывая себе дорогу в прилегающем березняке.

Иного варианта не было — живой змеей, в ржании тысяч коней и верблюдов, в бряцанье металла о металл и скрипе колес огромных арб, невиданная ранее сила вливалась в Русь, предвещая грозные времена.

Казалось, монголам не было числа, словно целый народ, забрав с собой женщин и детей, пустился в путь по воле полководца, желая, во что бы то ни стало найти новые места для обитания.

Из-за отсутствия листвы время от времени кто-либо из воинов замечал меня и пускал стрелу, но из-за большого расстояния и множества препятствий попасть в меня не получалось. Других действий враг не принимал, всецело поглощенный проблемой скорого передвижения.

Это уже потом, столкнувшись с обычаями и тактикой монголов, более подробно анализируя подробности вторжения, я понял, что к счастью своему застал один из многочисленных обозов, воины которого не были заинтересованы в долгой охоте. Основная часть Орды, пользуясь зимним временем, уже давно стремительно неслась по направлению к городам и селам, используя для передвижения мало-мальски пригодные дороги и промерзшие русла рек.

Угрюмый, потемневший от времени истукан, своей округленной главою меж вершин деревьев, верно указал мне место, где отец просил меня остановиться.

Тревожное ожидание Ульва у перекрестка казалось вечностью. Несколько часов я лежал, сохраняя неподвижность, в колючем снегу, практически не чувствуя холода от переполнявших меня эмоций, максимально закопавшись в сугроб.

Я, как и древний идол на перекрестке, невидящими глазами, грустно взирал, как беспрерывной рекой в сторону стольного, сильного города Рязани, заснеженными дорогами неисчислимый враг стремительно гнал своих коней.