Война орденов. Время Орды - [14]

Пребольно, пластом рухнув в мелкий снег, я стал извиваться, стараясь, во что бы то ни стало стянуть обидчика с коня. Монгол лишь насмешливо смотрел на мои потуги вырваться, удерживая мои движения привычной, закаленной рукой, зажав во рту длинные, черные бабские косы, ниспадающие из-под остроконечного шлема.

Иноземец был худ, грязен, низкоросл, но жилист и силен, что выдавало в нем опытного воина, привыкшего к трудностям дальней дороги, он легко натянул аркан одной рукой, другой умело привязывая его к излучине седла.

Атаковали татары так быстро, что только привыкший к неожиданностям отец смог оказать хоть какое-то сопротивление. Вынув нож из-за голенища сапога он, заточенным до бритвенной остроты клинком, первым делом перерезал стягивающий меня аркан.

Схватив за хрустнувшую одежду, он уволок меня за телегу купца, в которую ежесекундно впивались длинные стрелы, не находящие цели. Нет, монголы были замечательные стрелки, не подумайте на недоразвитость их навыков! Если бы ни верный шепоток Ульва, то мы были бы нашпигованы снарядами в первую же минуту сопротивления.

Едва я оказался в относительной безопасности я рванул в сторону ближайшего плетня, в надежде уйти огородами, но крепкая рука отца сдержала мой стремительный порыв:

— Ты куда? — спросил он меня, испытующе уставившись в глаза.

— Варвара — шепнул я разбитыми при падении губами, надеясь, что Ульв меня поймет с одного слова.

Он понял, но реакция последовала не та, которую я ожидал:

— А мама? А брат с сестрой? Пустишь на самотек? — тихо спросил отец, выдав горечь в голосе, но тут же поспешил исправиться, понимая, насколько значима для меня возлюбленная, — Варвара не дура, да и в магии волокет. Как заварушка началась, Ярослав к дому кинулся. Он опытный воин. Он все сможет. Но сейчас горит наша изба. За мной, — скомандовал он мне и первым кинулся в неприметный, собачий лаз полузасыпанный снегом.

Уходили быстро, ни на что, не обращая внимания и стараясь е затевать драк, заприметив только, как несколько пылающих факелов были перекинуты через огород на крышу близлежащей избы.

Сухая дранка, пусть и присыпанная снегом, легко приняла огонь на себя, быстро разрастаясь в самый настоящий пожар.

Во дворе спешившийся кочевник, схватив драгоценную, живую добычу в виде дрожащей, перепуганной бабы, поваленной в снег возле крыльца, не встретив никакого сопротивления, хаотично искал добро в разгорающейся избе, наскоро выволакивая нажитое добро на истоптанный снег.

В грязное крошево летели многочисленные одежды из сундуков, любая кухонная утварь и вообще любой мало-мальски пригодный предмет, который можно было увезти с собой.

Убедившись, что вокруг никого нет, Ульв занял позицию в стороне от крыльца, кивком указав мне место с другой стороны. Я без слов понял отца и когда монгол в очередной раз возвращался с добычей, схватил его сразу за обе ноги, чем заставил рухнуть в только что награбленное имущество.

Удивленно крякнув, кочевник упал лицом в глиняную посуду, обнажая неприкрытую доспехами спину, куда тут же, без промедления, старый варяг вонзил несколько раз свой верный, засапожный нож.

— Бери копье, — Ульв, схватив кривую саблю, указал ею в сторону послушного коня, ожидавшего своего хозяина без всякой привязи, к седлу которого было прикручено короткое, толстодревковое копье бритвенной остроты. Им я и вооружился.

Между тем побоище в Дормисловой Поляне все усиливалось. Любое сопротивление безжалостно подавлялось и уже ни одно тело, бездыханной грудой мяса, было кинуто под копыта разгоряченных коней.

Как раз напротив нашей пылающей избы мы обнаружили на улице целый десяток захватчиков, окруживших израненного, иссеченного копьями Ярослава.

Монголы хохотали, потешаясь над попытками обессиленного Ярослава проврать их ряды. Из его избы доносились нечеловеческие крики сгорающей заживо семьи.

— Мама! Варвара! — вскинулся над забором я, потянув отца за рукав, — нам нужно к избе! Они убьют их!

— Уже убили, — чересчур холодно сказал отец, грубо, за воротник, кинул меня по направлению к лесу, — беги! Я останусь! Ну!

— Нет, — твердо сказал я, поудобнее перехватывая копье, — нас уже заметили. К бою.

Монголы, встретив неожиданного противника, нисколько не растерялись подобному положению вещей и оставив двух человек на добивание Ярослава, широким полукругом двинулись по пылающей улице по направлению к нам.

Мы казались им легкой, отчаявшейся добычей. Это было видно по самодовольному оскалу гнилых зубов и валкой, расслабленной походке победителей.

Верткая стрела, вынырнувшая из дымовой завесы, нарушила самодовольство крайнего справа монгола, заставив остановить движение с громким криком.

Полуобернувшись в сторону опасности, он получил новую стрелу в раскрытый рот и окончательно потерял силы к сопротивлению.

Воспользовавшись благоприятной ситуацией, мы с отцом кинулись в атаку. Краем глаза я увидел, как из дыма на поле боя врывается окровавленный и прокопченный Ждан, вне себя от ярости, через край, криком бьющей из молодого тела.

Сшиблись громко. С лязгом и хрустом. К чести противника, кочевники, даже потеряв одного из своих соратников, не позволили застать себя врасплох, принимая атаку на сабли и копья.