Война нервов - [74]

Митч ничего не понял, когда в салоне вертолета Блинков громко отдал команду:

– Поехали, Костя! Бери курс на аэродром в Кисмайо.

Он и первый пилот обменялись недоверчивыми взглядами. Русские летели на базу, которая стала оперативным штабом по поиску пропавшего вертолета. Их сомнения развеялись вместе со словами командира диверсантов, ответившего наконец-то на бесконечные призывы поисковиков.

– Говорит борт 1183. Возвращаюсь на базу.

* * *

На летном поле аэродрома вертолет взяли в кольцо. Два десятка американских и сомалийских военнослужащих были готовы открыть огонь по приказу ответственного за спасательную операцию капитана Ригерта. Он поднял руку – «Внимание!», когда на бетон спрыгнул командир диверсионной группы. Держал руку в напряжении до тех пор, пока все русские не покинули машину. Затем опустил ее: боевики были безоружны.

– Арестовать их, – кивнул капитан своему сомалийскому помощнику. – Командира группы – ко мне на допрос. – Он полагал, что желания его молодого визави сделаны под ту же копирку.

Кабинет Ригерта носил определение «воровство не исключено». Оттуда можно было вынести дорогие верблюжьи ковры, мягкую кожаную мебель, отличную копию двухместного дивана Мажореля. Капитан скрипнул зубами, когда его гость уселся на раритет и положил ногу на ногу. На охранников, вооруженных автоматическими «кольтами», смотрел как на пустое место.

– Что все это значит? – с негодованием спросил Ригерт. – Вы в своем уме?

Он был в курсе диверсии в «Оазисе» и без труда представил, кто и каким образом осуществил ее. Поисковая операция приобретала иные качества всего полчаса назад, и капитану не хватило времени, чтобы разработать план и скоординировать свои действия с другими подразделениями, включая взводы наемников.

Одетый в повседневную армейскую форму, Ригерт нелепо смотрелся на фоне платяного шкафа со стеклянными дверцами, за которыми отчетливо просматривалась его светская униформа: белая курточка с золотистыми погонами, синеватые брюки.

– Капитан, вам нужно срочно связаться с Найроби. Знаете человека по имени Бо Хадсон? – спросил Джеб. – Только он может спасти вашу задницу. Заодно и свою.

– Не вижу необходимости связываться с ним.

– Значит, он упустит возможность еще раз встретиться с секретным агентом флотской разведки.

– Ее величества? – машинально съязвил Ригерт.

– Его, – лаконично поправил Джеб, дернув бровью.

4

Хадсон прилетел в Кисмайо на «Грейхаунде». Он пересилил в себе желание покинуть палубный транспортник до того, как к нему подвезли громыхающий на всю округу трап.

В кабинете Ригерта он увидел Блинкова, истинного командира спецгруппы, но перечил себе изо всех сил:

– Где человек, с которым я вел переговоры в Найроби? Кокарев, кажется.

– Он свою работу сделал, – ответил Блинков. – Ты долго беседовал с ним, не проявил особого интереса к его биографии. К тому же ты руководствовался следующим: в Сомали ЦРУ ведет открытую работу, и секретов как таковых не существует.

– При чем тут ЦРУ? – Хадсон продолжал валять дурака.

– Меня тоже всегда прельщала открытая работа. В свое время я легализовал деньги, теперь могу «легализовать» свое имя, кличку и те две буквы, которые я оставлял в вахтенных журналах кораблей, взятых моей командой на абордаж.

– Какие буквы?

– Джей-Би. Джеб – так меня называют близкие. В Лэнгли на меня, Блинкова Евгения Сергеевича, есть пухлое досье. Как ты объяснишь своим боссам, что агент российской военной разведки проходит в документах твоей конторы как Джо Доу? То есть человек без имени. Своему товарищу я недавно сказал: мне далеко не шестнадцать. Через год и два месяца мне исполнится тридцать. Так что не держи меня за пацана. Я получил информацию о том, что ты нередко оформляешь клиентов под вымышленными именами и не всегда делаешь запросы на «диких гусей», желающих попастись в Сомали. Не говори про деньги. Я знаю настоящую причину: чтобы остаться в стороне, попади твои клиенты в переплет. Когда случилось пропасть вертолету с русскими легионерами на борту, делать запрос в Лэнгли было поздно. Я уже молчу о диверсии на режимном объекте. То означало бы признание своей вины. Ты совершил ошибку, Бо. Но ее можно исправить.

Хадсон провел в молчании несколько минут.

– Каким образом можно исправить ошибку? – наконец спросил он, не находя выхода.

– Кроме экипажа «Ирокеза» с бортовым номером 1183, легионера по имени Митч и капитана Ри-герта, никто не знает об участии вертолета в нападении на «Оазис». Прикажи этим людям молчать. Ты ведь сможешь поломать им жизнь в случае...

– Я могу поломать им жизнь в любом случае, – перебил Хадсон. – Значит, «Ирокез» был обстрелян экстремистами и на базу вернулся лишь ночью. В этой связи группа легионеров в одностороннем порядке расторгла контракты.

– И согласно одному из пунктов ты обязан доставить нас в Найроби, где мы и заключили контракты. Мы согласны выплатить неустойку. По затратам она чуть превышает двукратный полет «Грейхаунда» из Найроби в Кисмайо и обратно. В деньгах твоя контора не потеряет.

Джеб погасил последние колебания Хадсона.

– Из Найроби, из твоей конторы в частности, ваша разведка проявляет большую активность в Сомали. Вы оказываете денежную поддержку сомалийским военным вождям. Сколько вы выплачиваете им ежемесячно? До миллиона долларов? И это взамен на обязательства оказать помощь Америке в захвате и уничтожении боевиков «Аль-Каиды», окопавшихся на Африканском Роге. Это знают не только в Лэнгли, но и в Москве. И вот какой-то засранец по имени Бо Хадсон решил провалить операцию по пресечению деятельности боевиков террориста номер один. Представь, что это сказал не я, а военный прокурор во время слушания твоего дела.