Война не Мир - [25]

Я быстро машу ресницами. Я много раз слышала: «Армия, может и плохо, но меня она сделала человеком. Я понял жизнь». Возможно, это как раз то, о чем хочет сказать художник. Хотя, мне бы хотелось услышать от творческого человека какие-то новые мысли.

― Да, старики вдруг понимают, в чем справедливость, ― говорит художник, словно только что это придумал, ― в дембеля проникает Единый Интуитивный Образ Порядка. И все, у матросов больше не возникает вопросов. Отъем хлеба у салаги, например, происходит быстро, машинально и без осечек, как и было обещано высшим разумом. И тогда дембельнутая душа попадает в рай… Слушай, че там шахидок натаскивают? В армию всех. Вот религия.

― Погоди, ― говорю я, напрягаясь, ― при чем тут религия, при чем матросы? Шахиды тусят в своей узкой концепции, и они как бы не наводятся на своих… Разве при всем прочем у них есть дедовщина? Шахидки же типа готики ― прикид, аккорды, все в рамках течения. Просто другая творческая среда, и…

― И фигли?! ― художник, похоже, злится, ― где разница между этим течением и срочной армией? Я же говорю в принципе ―про формирование у граждан условных рефлексов… Ты когда-нибудь думала о том, чем похожи любые общества?

― Членами, ― говорю я, но художник пропускает мимо ушей мою мудрость.

― Любое сообщество формирует у своих последователей единый рефлекс, дружную реакцию, похожие взгляды. Это все равно, как расчертить каждую личность на одинаковые клетки. Шахидку, деда или малого предпринимателя ты хочешь в итоге получить, разницы нет. На готовую сетку заданных мозгу координат ложится любая идейная линия. Остается только однажды крикнуть: ура, все дерьмо, какое есть у тебя в голове ― это дэцл, реальная вещь, молодец! Харэ валять дурака, вот тебе шашка счастья, иди и киляй по сабжу. Да, и разошли эту тему 15-ти человекам, ты ― мазовая телка. Я в восхищении…

Я втягиваю голову в плечи. Художник прищуривается. Очевидно, Интуитивный Образ Порядка и Единый рефлекс ― это то, что трудно понять с полпинка. Я надеюсь, что он объяснит.

― Ну вот, скажи, что человеку надо для счастья? ― спрашивает он, ― ну, там, чтобы сбылись все мечты?..

О, это просто. Это почти как курица и яйцо.

― Деньги, ― говорю я и тут же понимаю, что лопухнулась.

― Фигу не хочешь? Мне вот платят, а я что-то гением не становлюсь.

― Странно, ― ворчу я, ― а тебе платят не по знакомству? ― я краснею, потому что знаю, что для друзей он рисует бесплатно.

― Ага! Я во сне, знаешь, какие картины пишу, ― художник не смущается и взмахивает компьютерной мышью, ― вообще гениальные.

Я слышала анекдот, как один парень во сне сочинил хит. Испугавшись, что ноты вылетят из головы, он поднялся и записал мелодию. Утром он прочел на бумажке «ла-ла-ла-ла».

― А знаешь, почему во сне так легко становиться гением?.. Сны ― это чисто моя территория, и там я по-жизни прав. Наяву, как в армии, нет своей территории. Здесь общаг. Мои личные идеалы могут не покатить. Один скажет «дерьмо», второй напишет плохую рецензию… Я растерян и подавлен…

― Ты ж профессионал.

― В том-то и дело. Это значит, что однажды мне захотелось кредита доверия и одобрения окружающих, и я удержал себя от возможных гениальных прорывов, чтобы то, что я делаю, понравилось всем. Когда я сажусь работать, я знаю, что любую личную точку зрения можно разбить в три хаха. И я просто выполняю заказ. Я ж профессионал. Мне платят, чтобы я торчал в этой линии ― пахать, и не пачкать общее поле своими прорывами.

― Нас делают профи, чтобы мы не стали Гогенами? ― догадываюсь я.

― Не дай бог!

― А как же он стал?

― Да черт его знает! Типа, наверное, круто верил в свои сны и был готов, если что, выдержать на 200% больше публичного позора, чем остальные. Но лучшее средство против Гогена ― вообще не видеть никаких снов. Кроме общих.

Я недоверчиво хмурюсь.

― Ты пойми. Отчего у человека вдруг вырастают крылья, он прорывается вверх и из В.Пупкина становится П.Гогеном?

― Ну… там, любовь, первые презервативы… ― говорю я и пытаюсь сообразить, существовали ли уже противозачаточные средства в период взлета пленэристов в Париже.

Художник мрачно взирает на меня исподлобья и спрашивает:

― Ладно. А когда любовь, что ты чаще всего слышишь?

― Ангелов.

― Птьфу!

Я делаю вторую попытку. Правда, мне не хочется думать на эту тему.

― Слышу от кого? ― уточняю я.

― А кого чаще слушаешь?

― Черт! Ты можешь объяснить без гогеновских заморочек?! ― восклицаю я и чувствую, что устала думать, ― я слышу «бэби», «зайка» , «сердце мое», «секси чик»…

Художник задирает палец.

― Вот! Ты ― Гоген!.. Не ржи, пожалуйста. Всякий прорыв начинается с помазанья победой, с восхищения и одобрения. Майн херц садится на коня и объезжает дозором свою территорию.

― В смысле???

― «Наша армия (банд-формирование/училище/квартет сволочей/мое „я“ ― нужное обвести), она лучшая в мире! У нас такие длинные ноги! Пышная грудь! А наша походка! Она поставит раком всех поросячьих неверных от субтропиков до вечной мерзлоты и обратно! Скачите за мной, зайки мои!»…

Художник смотрит победоносно. Я вспоминаю, что по сообщениям экспертов в первый год войны в Ираке покончило самоубийством больше 20 американских солдат. В армию тогда срочно мобилизовали группу военных психологов. Поработав с солдатами, психологи заключили, что боевой дух современного воина, в первую очередь, зависит от еды и сапог, во вторую ― от СМИ и победы. Мне говорили, что солдат в Ираке кормили отлично. Возможно, им присылали слишком много газет, настроенных против данной конкретной войны. Я задумываюсь. Я вспоминаю моральный дух голубого Питера и журналистское расследование о торговле невскими курсантами по Интернету. Идея практичного использования армии в мирное время, наверное, тоже часть Единого Интуитивного Порядка. В таком случае, становится ясно, почему военных людей устраивало, что чьи-то дети будут жить на бабло от продажи других детей. Я смущаюсь и запутываюсь окончательно.