Война начиналась в Испании - [8]

.

И вместе с писателями-изгнанниками широким признанием окружены имена тех литераторов, которые, находясь в стране, имели мужество говорить правду об истинной истории Испании, способствуя крушению фашизма в стране. Насильственно прерванная франкистами связь художнических поколений восстановилась. Испанская литература, посвященная гражданской войне — творимая и в эпоху «бури и натиска», и в годы критического раздумья, вне страны и внутри ее, — снова заняла достойное место на родине.

Хуан Кобо

Поэзия

Антонио Мачадо

Мадрид Пер. В. Столбов

Мадрид! Мадрид! Твое бессмертно имя,

Испании защитный волнолом!

Земля вздымается, и небо мечет пламя,

ты — улыбаешься, израненный свинцом.

1936

Преступление было в Гранаде Пер. А. Гелескул

I Преступление

Он уходил, шагая среди ружей

по длинному кварталу,

туда, где над холодными полями

плыла звезда и медленно светало.

Его убили с первыми лучами.

Никто из палачей глаза не поднял.

Была молитва краткой:

«Да не спасешься милостью господней!»

И мертвым пал на землю Федерико:

в глазах — рассвет, в груди — свинец заряда…

В Гранаде преступленье было — знайте, —

в его Гранаде!.. Бедная Гранада…

II Поэт и смерть

Он уходил, шагая с Нею рядом,

Не трепеща перед холодной сталью.

«Уже бегут лучи от башни к башне

и наковальня будит наковальню…» —

он говорил. И спутница внимала

словам любви в молчанье погребальном.

«За то, что в ритмы строф моих, подруга,

удар сухих ладоней ты вплетала

и серп твой наполнял мои напевы

сверканием и холодом металла,

твое я славлю призрачное тело,

твоих очей незримые овалы,

и волосы, разметанные ветром,

и жгучий рот, от поцелуев алый.

Цыганка смерть! Как встарь, моя хитана,

под этой лаской утренней прохлады

мне хорошо наедине с тобою

в родных полях — полях моей Гранады!»

III

И он ушел…

          Из камня и надежды

могильный холм ему сложите, братья,

в Альгамбре, чтобы плакали фонтаны,

над ним роняя горестные пряди,

и говорили вечно:

              «Преступленье

в Гранаде свершено — в его Гранаде!»

1936

Дневные раздумья Пер. Ю. Петров

Пока полыхает пальма,

которую жжет закат,

и вечер исполнен мира,

и сад тишиной объят,

и Гуадалавьяр Валенсию

поит водой, как брат,

и в небе Аузиаса Марка

стройные башни стоят,

и к морю река стремится

сквозь розы, сквозь их аромат,

я о войне размышляю.

Она, как железный град,

верховья Дуэро хлещет —

там колос на нивах смят,

идет от Эстремадуры

в этот лимонный сад,

от серой Астурии — к морю,

где воздух от света свят…

Я думаю об Испании, проданной целиком —

от гор до гор,

          от рек до рек,

                    от головы до пят.

1937

Смерть раненого мальчика Пер. М. Самаев

Ночь. Снова лихорадки молотки

в висках, бинтами стянутых. Томится

ребенок.

        «Мама… мотыльки,

а это — видишь? — золотая птица».

«Усни, мой мальчик!»

        Матери рука

ручонкой слабой к простыне прижата.

«Как жар твой остудить хотя б слегка?»

В укромной спальне горький запах мяты…

Во мраке город за окном уснул.

Высокий купол под луной белеет.

И башня. Самолета дальний гул.

«Спит, слава богу… спит. И жар слабеет…»

Звон стекол. Вихрь ночной в окно дохнул.

«Мой мальчик… холодеет… холодеет!..»

1938

Поэт вспоминает поля Сории Пер. П. Грушко

То в небе — как стрела на крыльях лука,

то долгоногой тенью у протока,

то над развалистым гнездом из дрока

на каждой башне — аист-закорюка!..

О Сория, ты накатила снова.

Твое немое поле смотрит ныне —

зеленый сон на каменной равнине,

пречистый край, где кромка гор лилова.

Эй, бомбовоз, летящий в земли эти,

ответь-ка мне: Дуэрское верховье

все так же помнит о своем поэте,

почав свой романсеро цвета крови?

Иль вновь гуляет Каин по планете?

Ответь, оса, чье жало наготове?

1938

Весна Пер. М. Самаев

Сильней войны, ее смертей и слез, —

когда неловкою дрофой кренится

в полете трехмоторный бомбовоз,

чтоб снизиться над ветхой черепицей, —

твой труд, который жизнь полям принес

твой лист, что в почке тополя томится.

На лед кровавый — след свинцовых гроз —

с горы лавина чистых вод стремится.

Пока сирена воет, все грозней

гудит гора и по морской равнине

дым стелется, как хоровод теней, —

ты трудишься, не ведая унынья,

и слышится мне острый звук твоей

пастушьей скрипки, юная богиня.

1937

Гимн Пер. О. Савич

Под солнцем утра, утра славы

и жизни, мира и любви

цветет свобода величаво,

являя чудеса свои.

         Свобода!

Ты у Испании в крови,

как роза правды для народа,

         цветок любви.

С надеждой, с верою идущий

         поет.

Испания к весне грядущей

         идет вперед

в единстве моря и полей.

         Испании моей

огонь — надежда и порука,

но он испепеляет тех,

кто на нее поднимет руку.

         Свобода!

Ты миру шлешь лучи свои,

как песня правды всех народов,

         как гимн любви.

1937

«Россия, благородная Россия…» Пер. Ф. Кельин

Россия, благородная Россия!

Ты во сто крат святей и благородней

С тех пор, как, жезл и скипетр свой сломав,

В свои ты руки серп взяла и молот!

Здесь крайний выступ Запада, здесь горы

Уходят ввысь зубчатою стеною,

Подобно необъятным лирам

Из камня и из солнца. Но повсюду,

Где бурые раскинулись равнины,

Где зеленеют нивы, где глубоко

Струятся реки, где морской простор

Светло смеется, где растет терновник,

На солнце зреет золотой лимон,

Где рядом с дроком расцвела гвоздика,

От гор к горе и от реки к реке