Старый сторож вытянулся во фрунт, отдал честь и, как автомат, произнес:
— Слушаюсь, господин маамур.
Потом, пятясь, стал отступать к двери, наткнулся спиной на ширму, едва не уронив ее, но быстро обернулся и успел ее подхватить. Когда я вернулся к себе в кабинет, сторож ждал меня у двери.
Заклинаю вас, говорил он, скажите где тело моего сына. Пришлось поклясться, что тело ему отдадут, как только поулягутся страсти. Но уговаривая старика, я поймал себя на мысли, что и сам-то не знаю, куда задевали тело. Старик поделился со мной опасениями, мол, омда не даст ему ни миллима. И тут голос мой, к собственному моему удивлению, зазвучал решительно и твердо, как в былые, давно минувшие дни — я сказал: послушай, омда отдаст тебе все сполна, а если нет, он будет иметь дело со мной, у меня найдутся средства заставить его повиноваться. Сторож горячо поблагодарил меня, а я был счастлив, доставив старику хоть минуту радости, хоть и понимал, что не в силах выполнить обещанное. Распрощавшись, он ушел немного успокоенный, но спокойствие это было обманчивым, как свежая краска, которой покрыли ветхую развалюху. Я сел и задумался. Кто как не я, виноват во всем случившемся? Я был главной пружиной в деле. И должен, обязан был, действуя на свой страх и риск, довести его до конца. Снова эти слова — должен, обязан… я позабыл, что не отношусь к числу тех, кто вправе употреблять их. Даже отдай я необходимые распоряжения, кто бы стал их выполнять? Но если бы я хоть попытался, это позволило бы мне сохранить самоуважение.
Возвращаясь домой, я немного успокоился. По крайней мере, думал я, мне удалось сберечь все материалы следствия, и я сохраню их во что бы то ни стало. Неспешная прогулка в ночной тишине напомнила мне, каким счастливым я возвращался бывало домой, удачно завершив дело. Шагая по безлюдным улицам, я повторял присказку, слышанную еще в детстве от матери:
— Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец!.. Вот и сказке…
Потом запнулся. И вдруг громко спросил себя:
— А конец ли сказке?
И коль уж я задал себе этот вопрос, то дождусь на него ответа — исчерпывающего и окончательного. Пусть сейчас я такого ответа дать не могу, но я буду искать долго, неуклонно, упорно. И если сам не найду его, выпущу мой вопрос на волю, пусть обойдет всю египетскую землю в поисках ответа. Только найдет ли?
