Война и мир в его жизни - [10]

Размеренный путь в филологию был прерван в 1948 году, когда в стране началась разнузданная кампания борьбы с космополитизмом. Это была очередная находка духовного пастыря советского народа и знатока языкознания, напуганного ветром свободомыслия, которое принесли с Запада победители немецкого фашизма. В Военном институте появились многочисленные транспаранты с призывом разоблачать «безродных космополитов» и прославляющих Россию как родину паровых двигателей, летающих аппаратов, радио и, как нашептывали друг другу приятели, …слонов! Призывы дублировались партсобраниями, на которых клеймили любителей джаза, современной живописи и модного покроя брюк, сменившего морской клеш времен первой мировой войны. Появились и более серьезные признаки надвигающейся волны репрессий: Бориса Левитина исключили из партии за то, что он скрыл имя Борух, полученное при рождении, Генриха Ейгеря исключили из института за немецкое происхождение, Сергея Емельяникова – за наличие у его жены родственников в Америке.

Охота за ведьмами продолжалась, и честный, добропорядочный солдат, генерал-майор Ратов оказался не ко двору очередным прихлебателям сталинского окружения, его заменили на весьма серую личность, впоследствии получившего прозвище «могильщика» высших военных учебных заведений. Именно с его помощью в 1956 году был в конце концов прикрыт Военный институт иностранных языков. Переводческая школа Военного института, блестящие преподаватели, ученые-лингвисты оказались не у дел и стучались в двери московских учебных заведений.

Вообще 1956 год был в жизни России годом великого прозрения. Ужасы тоталитарной власти, беспредел партийных структур споткнулись о бесстрашные откровения одного из верных сподвижников почившего в бозе вождя – Никиты Хрущева. Это был революционный переворот прежде всего в мозгах только недавно оперившегося советского поколения, выросшего на догмах новой религии, нареченной марксизмом-ленинизмом. и пропитанной классовой борьбой. Рушилось мировоззрение и Полинина. Он все чаще вспоминал своих родителей и все лучше начинал понимать их заботы.

Родители Полинина были люди старой формации. Отец, профессор Консерватории, дворянского происхождения (тщательно скрывавший свою родословную), воспитал плеяду выдающихся музыкантов и всю жизнь старался держаться в стороне от политики. Дома он никогда не позволял себе комментировать аресты близких родственников, и в том числе своей дочери от первого брака, которая попала в лагерь заключенных за то, что была замужем за председателем госбанка СССР Мариасиным. Этот факт никогда не фигурировал в анкетах Ростислава. Во-первых, он считал, что сводная сестра это еще не родная, а в анкетах следовало указывать только близких родственников, к которым относились родители, дети и родные братья и сестры, а во-вторых, ему очень хотелось попасть в летное училище…

Мать Полинина выросла в верующей семье и долгое время упорно водила сына в церковь. Мальчика больше всего путало там кадило священника и запах, исходивший от этого орудия устрашения одетого в рясу театрального персонажа. Походы в церковь прекратились после приема маленького Полинина в октябрята. Церковным представлениям он предпочел школьный драмкружок и, решительно отрицая религию как «опиум народа», участвовал в становлении новой идеологии, старательно распевая в массовках: «Наш паровоз летит стрелой, в коммуне остановка, другого нет у нас пути, в руках у нас винтовка…»

Мать, обожавшая своего единственного ребенка, не перечила ему, повторяя изредка вслед за сыном воинственные коммунистические лозунги. Впрочем, при этом она сохраняла в спальне икону, около которой ей пришлось однажды горько плакать, получив известие из родного Иваново-Вознесенска об аресте, а потом и расстреле любимого брата, имевшего неосторожность еще до революции прятать от царской охранки «несгибаемого» революционера, соратника Ленина Андрея Сергеевича Бубнова, будущего наркома просвещения и «врага народа» по наущению незабвенного Сосо.

Ростиславу же все было ясно: ему выпало огромное счастье строить новое коммунистическое общество, – где будут царить равенство и братство и откуда будут изгнаны явные и замаскированные буржуи в результате классовой борьбы. А для этого необходимо идти в армию, овладевать оружием и громить врага. А сделать это лучше всего в авиации, так как летчики-истребители – это самые бесстрашные и самые грозные воины. Таким он оставался в авиационном училище, на фронте, в Военном институте иностранных языков, в Отделе внешних сношений Группы Советских оккупационных войск в Германии, на преподавательской работе в Москве и… грянул 1956 год.

Полинин ходил как оглушенный. Рассыпались его кумиры, падала розовая пелена с глаз, он казался себе посрамленным перед некоторыми из своих друзей в спорах, которые он вел с ними после смерти неудавшегося семинариста из города Гори. Эти споры чаше всего велись в доме Полининых, где всегда гостеприимная Инна и скромный маленький тортик из близлежащего магазина на Плющихе радостно встречали гостей. Космополитизм, дело врачей, смерть Сталина, арест и расправа с Берия, сына и скромную жену которого знали многие бывшие тбилисцы, и, наконец, XX съезд КПСС не могли оставаться в стороне от этой компании, которую не всегда мог отвлечь от бурных дебатов школьный товарищ Инны Булат своими, исполненными лучшими человеческими чувствами, песнями.