Война и мир. Том 4 - [146]

Это оценили и читатели. «Главный интерес книги, как романа», — отмечал В. Ф. Одоевский, — начинается именно с этой кульминации. И он же добавлял: «Любопытна развязка»[169]. Однако Толстой однажды написал, что в его произведении «смерть одною лица только возбуждала интерес к другим лицам и брак представлялся большей частью завязкой, а не развязкой интереса» (т. 13, с. 55). Смерть графа Безухова, женитьба Пьера на Элен, попытки князя Василия сосватать своего сына за княжну Марью — важные исходные, но все-таки не определяющие сюжетные моменты «Войны и мира».

Поведение главных героев «Войны и мира», их богатая внутренняя жизнь соотнесены с изображением событий народного, национального значения, что чаще всего присуще жанру эпопеи. История души каждого из них, проникновение в загадки войны к мира проистекают от реального столкновения героя с жизнью, с социальными и философскими проблемами. Князю Андрею после Аустерлица надо было еще пройти через спор с Пьером о мужике, о необходимости реформ крестьянского быта (см. т. II, ч. 2, гл. XI и XII), надо было пережить огонь Бородинского сражения, преодолеть страх смерти после своего рокового ранения, чтобы он смог прийти от эгоистического восприятия жизни к альтруизму, чтобы он смог уловить душевные импульсы других людей, чтобы совершенное добро не имело привкуса зла. «И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз понял всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею».

Эта соотнесенность индивидуального и общего неповторима дня разных героев. Вспомним сцену охоты в Отрадном, сцены святочного гадания в доме Ростовых, пения и пляски Наташи у дядюшки, ее «восторженно-счастливое оживление» во время эвакуации раненых — в каждом эпизоде проявляются национальные черты характера. В каждой подобной ситуации есть своя высшая точка, апогей чувств и действий героев. Они преображаются, проявляют скрытые возможности своего характера. В занятой французами Москве Пьер «вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным». Прежде чем Наташе пришла мысль о подводе для раненых, она тщетно отыскивала на лице Берга «решение какого-то вопроса», и т. п.

Героев автор то сближает, то разводит в разные стороны, сохраняя за собой главную оценку прошлого и настоящего, событий и нравов. Изображение Бородинского сражения — центральная кульминация всего произведения, «…я напишу такое Бородинское сражение, какого еще не было», — сообщал Толстой жене после приезда из Бородина в сентябре 1867 года (т. 83, с. 152–153). Да, такого описания не было ни в военно-исторической, ни в художественной литературе. Толстой посягнул на традиционное истолкование позиции, занятой русскими и французами (см. план предполагаемого сражения и происшедшего сражения» в тексте произведения). Но наиболее существенна оценка последствий сражения, в котором сталкиваются почти все главные герои «Войны и мира». Каждый извлекает из нее свои уроки. Пьер у Можайска только при виде «работающих на поле сражения бородатых мужиков» понял ранее услышанное «о торжественности и значительности настоящей минуты». Солдатское понимание происходящего — «Всем народом навалиться хотят…» — становится состоянием его сознания. Пьер «замер от восхищенья перед красотою зрелища».

В разгар сражения Бородинское поле никто не видит, а затем происходит смена впечатлении. «В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, — в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами». Уничтоженную батарею Раевского видит Пьер Безухов. Точка зрения героев все время смещается, видоизменяется. Не «игра», затеянная Наполеоном, не красивое зрелище, как показалось Пьеру, а самое страшное, невиданное, ужасное. «Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» — думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения». Описание Бородинского сражения завершается авторским отступлением, показывающим весь трагизм происшедшего. То, что видел в начале сражения Пьер Безухов, обернулось страшной картиной жертв войны. «Над всем полем, прежде столь весело-красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови».

Картина Бородинского сражения дана в разных тонах — от радужного до мрачного. Толстой намечал изобразить различные фазы сражения: «Пьер видит: 1) оживление, потом 2) твердость, потом 3) усталость, потом 4) омерзение и 5) отчаяние» (т. 14, с. 212). Сцены, показывающие Пьера на батарее Раевского, полк князя Андрея в засаде, соответствуют намеченным фазам.

И в то же время, невзирая на последующее отступление русских, Толстой справедливо расценил Бородинское сражение как победу Подвиг батареи Раевского, беспомощность Наполеона, твердость Кутузова, его отповедь Вольцогену и распоряжение о приготовлении к атаке — все решает дух войска. «…То, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека».