Война и антивойна - [39]
Сейчас разнообразие поднялось до такого уровня, что ни одна страна не может создать полностью универсальных вооруженных сил. Даже США признают невозможность финансирования или ведения всех видов войны. Опираясь на опыт, полученный в Заливе, Вашингтон говорит, что будет стремиться в дальнейшем повсюду, где это будет возможно, создавать при возникновении кризиса модулярные коалиции, где каждый союзник примет участие в разделении труда, предоставляя специализированные военные силы и технологии, которых может не быть у других. (Этот подход, между прочим, повторяет подход крупнейших корпораций мира по формированию «стратегических союзов» и «консорциумов» с целью эффективной конкуренции.)
Переход от разделенной надвое глобальной системы к разделенной натрое и к в огромной степени возросшему военному разнообразию уже заставляет армии всего мира переосмысливать свои основные доктрины. Таким образом, мы сейчас переживаем период интеллектуального брожения среди военных мыслителей. Как цивилизация, принесенная Третьей волной, еще не приняла своей зрелой формы, так и форма войны, порожденная Третьей волной, еще не достигла полного развития. Доктрина воздушно-наземного боя была только началом.
То, что мы пока видели, это еще рудименты. Начавшись с усилий генералов Старри и Морелли, пересмотренная и потом испытанная на полях Ирака, форма войны Третьей волны еще должна быть радикально расширена и углублена. Широкие сокращения военных бюджетов не воспрепятствуют этой глубокой реконцептуализации, а ускорят ее, поскольку армии будут стремиться достичь большего меньшими средствами. Ключом к этому переосмыслению будет концепция форм войны и их взаимосвязи.
Взгляд на уже идущие изменения дает нам поразительную картину как природы войны, так и природу борьбы с нею в начале двадцать первого столетия. И если солдаты и государственные мужи, дипломаты и переговорщики по контролю над вооружениями, активисты борьбы за мир и политики не поймут, что лежит впереди, может оказаться, что они ведут — или пытаются предотвратить — войны вчерашнего, а не завтрашнего дня.
Часть третья: Исследование
Глава 11. Войны в нишах
Все, что мы видели до сих пор, — всего лишь прелюдия. Нас ждут куда более серьезные изменения облика войны и борьбы с ней, которые поставят перед миротворцами и борцами за мир незнакомые новые вопросы, и некоторые из этих вопросов могут показаться фантастическими.
Как действовать с бесконечными вспышками «малых войн» — из которых не будет двух похожих друг на друга? Кто будет править космосом? Можем ли мы предотвратить или сдержать кровавые войны на полях сражений, набитых «виртуальными реальностями», «искусственным интеллектом» и автономным оружием — таким, которое, получив программу действий, само решает, когда и куда стрелять? Должен мир запретить или приветствовать целые классы нового оружия, предназначенного для бескровной войны?
Новая форма войны не выскочит в готовом виде из чьего-нибудь доктринального труда, как бы хорош он ни был. Не возникнет она и из исследования опыта какой-то одной войны. Поскольку она отражает возникновение новой системы создания богатств и — фактически — целой новой цивилизации, она тоже возникает и развивается по мере того, как новая система и новая цивилизация распространяются по миру. Сегодня мы можем провидеть траекторию изменений самой войны по мере того, как углубляется и расширяется форма войн Третьей волны.
Как мы видели, Третья волна экономики бросает вызов прежней индустриальной системе, разбивая рынки на меньшие и более дифференцированные фрагменты. Появляются рыночные ниши, потом продукты для этих ниш, финансирование, игроки ниш на рынке акций. Реклама для ниш заполняет СМИ для ниш — такие, как кабельное телевидение.
Этот уход от массовости в передовой экономике сопровождается уходом от массовости существующих в мире угроз, поскольку единая гигантская угроза ядерной войны сверхдержав сменилась множеством «угроз по нишам».
Бывший советник Белого дома по науке Дж. А. Кейворт-второй формулирует это иначе, замечая, что переход от в высшей степени централизованных вычислительных систем на базе больших компьютеров (мэйнфреймов) к «ордам мелких персональных компьютеров» имеет параллель в «среде угроз», стоящих перед мировой общественностью. Вместо так называемой «Империи зла» над миром нависли «распределенные угрозы».
Таким образом, перемены в технологической и экономической структуре отражаются и в военном деле.
Смех в инфосфере
Где-то высоко в «инфосфере», куда отправляются после смерти социологи, слышен циничный смех итальянца Гаэтано Моска.
Почему, спрашивает он себя, столько считавшихся блестящими умами людей — политики, журналисты, специалисты по международным отношениям, гуру всех мастей, — поражены или удивлены насилием, вспыхнувшим по всему миру после холодной войны?
«Когда кончается война большого масштаба, — писал Моска в 1939 году в своей книге „Правящий класс“, — разве не оживает она в малом масштабе в виде ссор между семьями, классами и деревнями?» Оказывается, Моска был недалек от истины, пусть даже оконченная война была не горячей, а холодной.
Книга американского футуролога и публициста Э. Тоффлера «Шок будущего», книга несомненно, бестселлер последних десятилетий. Автор обращает внимание на неслыханный темп, который характерен для современных культурных, политических изменений. Человечество может погибнуть не из–за экологической катастрофы, ядерной реакции или истощения ресурсов. Шок, который испытывают люди, приводит к психологическому онемению, к самой реальной опасности, которая подстерегает человечество. Это главная угроза. Надо осознать ее и по возможности устранить.
Один из провозвестников «постиндустриального общества» Элвин Тоффлер, предсказавший многие черты современного общества еще в начале 80–х гг. прошлого века, в своем классическом труде раскладывает историю человечества на «технологические волны» (сравните с классиками политэкономии!). Одна технологическая волна сменяет другую, за сменой технологий происходит смена общественных формаций. По Тоффлеру, между социализмом в СССР и империализмом середины XX века в США особой разницы нет — и там, и здесь легко обнаружить черты индустриальной эпохи: централизованное жесткое управление и контроль и подавление социальной инициативы.
Перед вами — одна из самых влиятельных работ в жанре так называемой «социальной философии» — «Метаморфозы власти» Элвина Тоффлера. Книга, в которой развитие его оригинальных, ярких идей достигает уже кульминационной точки. Итак, происходят ли «метаморфозы власти» лишь на глобальном уровне — или, незаметные для нас, давно уже стали частью нашей повседневной, обыденной жизни? И что принесет нам это в грядущем — новые информационные войны и новый политический антагонизм, противостояние уже не между социальными, но между информационными системами? Двадцать первый век уже настал.
Элвин Тоффлер — известный американский философ, автор книг «Метаморфозы власти», «Шок будущего», «Третья волна». Новая книга Элвина и Хейди Тоффлер — о том, каким будет наш мир завтра. Кто обретет богатство, как это произойдет и что это значит для всех нас. Какие новые возможности откроет нам экономика будущего в столь различных областях, как здравоохранение, энергетика, мировые коммуникации, промышленность, сельское хозяйство.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Людвиг Йозеф Иоганн фон Витгенштейн (1889—1951) — гениальный британский философ австрийского происхождения, ученик и друг Бертрана Рассела, осуществивший целых две революции в западной философии ХХ века — на основе его работ были созданы, во-первых, теория логического позитивизма, а во-вторых — теория британской лингвистической философии, более известная как «философия обыденного языка».
Эссе одного из наиболее известных философов-марксистов «франкфуртской школы» об обманчивости современной толерантности, которая стала использоваться для завуалированного подавления меньшинств вопреки своей изначальной сущности — дать возможность меньшинствам быть услышанными.
Испанский философ Хосе Ортега-н-Гассет (1883–1955) — один из самых прозорливых европейских мыслителей XX века; его идеи, при жизни недооцененные, с годами становятся все жизненнее и насущнее. Ортега-и-Гассет не навязывал мысли, а будил их; большая часть его философского наследия — это скорее художественные очерки, где философия растворена, как кислород, в воздухе и воде. Они обращены не к эрудитам, а к думающему человеку, и требуют от него не соглашаться, а спорить и думать. Темы — культура и одичание, земля и нация, самобытность и всеобщность и т. д. — не только не устарели с ростом стандартизации жизни, но стали лишь острее и болезненнее.
Фридрих Ницше — имя, в литературе и философии безусловно яркое и — столь же безусловно — спорное. Потому ли, что прежде всего неясно, к чему — к литературе или философии вообще — относится творческое наследие этого человека? Потому ли, что в общем-то до сих пор не вполне ясно, принадлежат ли работы Ницше перу гения, безумца — или ГЕНИАЛЬНОГО БЕЗУМЦА? Ясно одно — мысль Ницше, парадоксальная, резкая, своенравная, по-прежнему способна вызывать восторг — или острое раздражение. А это значит, что СТАРЕНИЮ ОНА НЕПОДВЛАСТНА…