Война и антивойна - [17]
Когда аграрная революция запустила первую великую волну перемен в человеческой истории, она постепенно привела к образованию самых ранних досовременных обществ. Она породила постоянные поселения и многие другие политические и социальные новшества. И среди них, несомненно, одним из важнейших явилась сама война.
Сельское хозяйство послужило для войны вынашивающим чревом по двум причинам: оно дало общинам возможность производить и накапливать добавочный экономический продукт, ради которого стоило воевать. И оно ускорило развитие государства. Это и послужило основами того, что мы теперь называем военным делом.
Конечно, не все прежние войны велись ради экономических целей. В литературе о причинах войн их указываются десятки — от религиозного фанатизма до врожденной агрессивности вида. И все же, говоря словами покойного Кеннета Боулдинга, выдающегося экономиста и борца за мир, война «совершенно отлична от простого разбоя, налетов и случайного насилия… Она требует… излишка провизии, созданного сельским хозяйством, собранного в одном месте и переданного в распоряжение одной власти».
Обряды, музыка и веселье
Связь между войной и почвой была совершенно ясна стратегам и воинам прошлого. Великий правитель области Шан в Древнем Китае создал для государственных деятелей манускрипт, как Макиавелли через 1800 лет после него. И в нем правитель Шан говорил: «Для мира стране нужно сельское хозяйство и война». Правитель области Шан служил династии Цинь с 359 по 338 г. до н. э. Снова и снова он в своем военно-политическом учебнике советует правителю держать народ в невежестве и всячески избегать обрядов, музыки и любого веселья, которое может отвлечь умы людей от земледелия и войны. «Если тот, кто правит страной, может развить плодородие почвы в полной мере и заставить людей биться насмерть, то слава и выгода будут умножаться взаимно».
Если населения не хватает, то правитель Шан учит князя поощрять иммиграцию солдат своих феодальных соседей. «Пообещай им на десять лет освобождение от военной службы и поставь их работать на земле, освободив тем самым имеющееся население для ведения войны». Предписания правителя Шан о поддержании воинской дисциплины рисуют его образ мыслей: «В бою пять человек организуются в отделение, если один из них погибает, остальных следует обезглавить». С другой стороны, победоносные военачальники должны награждаться зерном, рабами или даже «платящим подати городом из 300 семей».
Правитель Шан был приблизительно современником Суньцзы, книга которого «Искусство войны» стала классикой. В предисловии к недавнему изданию этой работы Сэмюэл Б. Гриффитс пишет: «Весной и осенью армии были малы, плохо организованы, обычно возглавлялись неумелыми начальниками, плохо обучены и снабжались кое-как. Многие кампании кончались катастрофой просто потому, что войска не могли найти себе еды… Вопросы обычно решались за день. Конечно, случались и осады городов, и иногда армии находились в поле продолжительное время. Но такие операции не были обычными».
Сезонная работа
Через несколько столетий в древней Греции положение вещей не слишком отличалось от описанного в вопросах провизии и земледелия. Производительность аграрного общества была настолько низка, а добавочный продукт столь незначителен, что более 90 % всей рабочей силы должно было использоваться в земледелии. Уход сына на военную службу мог означать для семьи экономическую катастрофу. Таким образом, согласно историку Филиппу М. Тейлору, война в Греции была «сезонной работой, на которую солдаты-добровольцы являлись в основном из крестьянских хозяйств, которые в зимние месяцы не требовали внимания».
И очень существенно было вернуться на свою землю вовремя. «Необходимость убирать урожай „треножника“ греческого земледелия — олива, лоза, зерно — оставляла лишь месяц-другой, когда мелкие крестьяне могли найти время на битву», — пишет классик Виктор Хансон в книге «Западный способ воевать».
Иногда от греческих солдат, которых призывали к исполнению воинского долга, требовали, чтобы они приносили с собой трехдневный запас провизии. После этого они переходили на подножный корм. Как говорит историк Джон Киган, во время войн между городами-государствами «самый большой ущерб, который один город мог нанести другому, помимо убийства его солдат-горожан на поле битвы, это опустошение возделываемых земель». Прошли еще века, и древние греческие государства-города ушли в историю, но ситуация осталась той же самой. У всех обществ Первой волны война всегда велась вокруг земледелия. Как правило, армии Первой волны были плохо организованы, плохо экипированы и плохо возглавлены. Но как из любого исторического обобщения, из этого правила тоже есть заметные исключения. Никто не скажет, что римские легионы в своем расцвете были случайно собранной и плохо организованной силой. Все же замечание Гриффита о лоскутном характере армий эпохи Суньцзы можно с тем же успехом применить к разным моментам истории в разных частях света.
Особенно это верно для децентрализованных аграрных обществ, где процветал феодализм. Обычно монарх полагался на дворянство, которое должно было поставить войска для любой серьезной кампании, но его власть над ними была обычно очень строго ограниченной. В своем мастерском исследовании «Восточный деспотизм» историк Карл А. Виттфогель пишет: «Сюзерен феодальной страны не обладал монополией на военные действия. Как правило, он мог мобилизовать своих вассалов лишь на ограниченный период, сперва на три месяца, потом на сорок дней. Держатели небольших феодов часто служили всего двадцать или десять дней, иногда меньше».
Книга американского футуролога и публициста Э. Тоффлера «Шок будущего», книга несомненно, бестселлер последних десятилетий. Автор обращает внимание на неслыханный темп, который характерен для современных культурных, политических изменений. Человечество может погибнуть не из–за экологической катастрофы, ядерной реакции или истощения ресурсов. Шок, который испытывают люди, приводит к психологическому онемению, к самой реальной опасности, которая подстерегает человечество. Это главная угроза. Надо осознать ее и по возможности устранить.
Один из провозвестников «постиндустриального общества» Элвин Тоффлер, предсказавший многие черты современного общества еще в начале 80–х гг. прошлого века, в своем классическом труде раскладывает историю человечества на «технологические волны» (сравните с классиками политэкономии!). Одна технологическая волна сменяет другую, за сменой технологий происходит смена общественных формаций. По Тоффлеру, между социализмом в СССР и империализмом середины XX века в США особой разницы нет — и там, и здесь легко обнаружить черты индустриальной эпохи: централизованное жесткое управление и контроль и подавление социальной инициативы.
Перед вами — одна из самых влиятельных работ в жанре так называемой «социальной философии» — «Метаморфозы власти» Элвина Тоффлера. Книга, в которой развитие его оригинальных, ярких идей достигает уже кульминационной точки. Итак, происходят ли «метаморфозы власти» лишь на глобальном уровне — или, незаметные для нас, давно уже стали частью нашей повседневной, обыденной жизни? И что принесет нам это в грядущем — новые информационные войны и новый политический антагонизм, противостояние уже не между социальными, но между информационными системами? Двадцать первый век уже настал.
Элвин Тоффлер — известный американский философ, автор книг «Метаморфозы власти», «Шок будущего», «Третья волна». Новая книга Элвина и Хейди Тоффлер — о том, каким будет наш мир завтра. Кто обретет богатство, как это произойдет и что это значит для всех нас. Какие новые возможности откроет нам экономика будущего в столь различных областях, как здравоохранение, энергетика, мировые коммуникации, промышленность, сельское хозяйство.
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
Людвиг Йозеф Иоганн фон Витгенштейн (1889—1951) — гениальный британский философ австрийского происхождения, ученик и друг Бертрана Рассела, осуществивший целых две революции в западной философии ХХ века — на основе его работ были созданы, во-первых, теория логического позитивизма, а во-вторых — теория британской лингвистической философии, более известная как «философия обыденного языка».
Эссе одного из наиболее известных философов-марксистов «франкфуртской школы» об обманчивости современной толерантности, которая стала использоваться для завуалированного подавления меньшинств вопреки своей изначальной сущности — дать возможность меньшинствам быть услышанными.
Испанский философ Хосе Ортега-н-Гассет (1883–1955) — один из самых прозорливых европейских мыслителей XX века; его идеи, при жизни недооцененные, с годами становятся все жизненнее и насущнее. Ортега-и-Гассет не навязывал мысли, а будил их; большая часть его философского наследия — это скорее художественные очерки, где философия растворена, как кислород, в воздухе и воде. Они обращены не к эрудитам, а к думающему человеку, и требуют от него не соглашаться, а спорить и думать. Темы — культура и одичание, земля и нация, самобытность и всеобщность и т. д. — не только не устарели с ростом стандартизации жизни, но стали лишь острее и болезненнее.
Фридрих Ницше — имя, в литературе и философии безусловно яркое и — столь же безусловно — спорное. Потому ли, что прежде всего неясно, к чему — к литературе или философии вообще — относится творческое наследие этого человека? Потому ли, что в общем-то до сих пор не вполне ясно, принадлежат ли работы Ницше перу гения, безумца — или ГЕНИАЛЬНОГО БЕЗУМЦА? Ясно одно — мысль Ницше, парадоксальная, резкая, своенравная, по-прежнему способна вызывать восторг — или острое раздражение. А это значит, что СТАРЕНИЮ ОНА НЕПОДВЛАСТНА…