Война и антивойна - [18]

Более того, вассалы обычно не предоставляли сюзерену своих полных сил, а призывали только их часть. Зачастую эта часть не была обязана продолжать сражаться за монарха, если война уводила их за границу. Короче говоря, полностью монарх управлял только своими собственными войсками. Остальные его силы обычно представляли собой лоскутное одеяло временных единиц с сомнительными квалификацией, экипировкой и верностью.

Как пишет Ричард Шелли Хартиган в истории участия мирных жителей в военном деле, феодал, на которого напали, «мог держать вассалов на военной службе до тех пор, пока захватчик не будет отброшен, но феодал, склонный к наступательной войне, мог держать своих людей в поле не более сорока дней в году…». Как в Древней Греции и в Китае — эти люди нужны были на земле.

Без платежной ведомости

И еще: почти во всех армиях Первой волны солдатам платили нерегулярно, и обычно натурой, а не деньгами (денежная система была еще в зачаточном состоянии). Не так уж редко, как в Древнем Китае, победоносные полководцы получали в качестве платы землю — главный ресурс аграрной экономики. Конечно, офицеры обычно жили куда лучше простых солдат. Тацит, описывая римскую армию, цитирует жалобу солдата, что после целой жизни, полной «ударов, ран, холодных зим и чумных лет, страшной войны или жалкого мира», рядовому легионеру при увольнении мог достаться всего лишь клочок болотистой или каменистой земли. В средневековой Испании и в Южной Америке уже начала девятнадцатого века воинам платили землей, а не деньгами.

Таким образом, воинские подразделения Первой волны сильно различались размерами, способностями, боевым духом, качеством командования и обучением. Многие из них возглавлялись наемниками или даже мятежниками. Как и экономика, средства связи были примитивными, почти все приказы отдавались устно, а не письменно. Армия, как сама экономика, кормилась от земли.

Как и орудия обработки земли, оружие было не стандартизовано. Ручной труд земледельца повторялся в рукопашном бое. Несмотря на ограниченное применение дальнобойного оружия, такого, как праща, арбалет, катапульта и ранняя артиллерия, на тысячи лет основным способом ведения войны было убийство лицом к лицу, и оружие солдат — пики, мечи, топоры, секиры, тараны — приводились в действие мускульной силой и были рассчитаны на ближний бой.

На знаменитом гобелене Байо Вильгельм Завоеватель машет палицей; и еще в 1650–1700 годах даже от высших военачальников ожидалось участие в рукопашном бою. Историк Мартин Ван Кревельд отмечает, что Фридрих Великий «был, наверное, первым полководцем, которого видели в полотняном костюме, а не в доспехах». Экономические и военные условия могли отличаться в обществах, которые Виттфогель называет «гидравлическими», то есть там, где необходимость обширной ирригации приводила к массовой мобилизации рабочей силы, раннему возникновению чиновничества и более формализованным и постоянным военным учреждениям. Но даже при этом бой оставался в основном единоборством лицом к лицу.

Короче говоря, войны Первой волны несли на себе отличительную печать аграрной экономики Первой волны, которая их и породила, причем эта печать касалась не только техники, но и организации, средств связи, снабжения, управления, системы поощрений, стиля командования и культурных предпосылок.

Начиная с самого изобретения земледелия, каждая революция в системе создания богатств включала соответствующие изменения в системе организации войны.

Глава 6. Войны Второй волны

Промышленная революция породила вторую волну исторических перемен. Эта «волна» преобразовала образ жизни миллионов людей. И способ ведения войны опять отразил перемены в способе создания богатств.

Как массовое производство стало стержневым принципом индустриальной экономики, так массовое уничтожение стало стержневым принципом войны промышленной эпохи. Оно остается отличительным признаком войн Второй волны.

Начиная с первых лет семнадцатого века, когда паровая машина стала откачивать воду из британских шахт, когда Ньютон преобразовал науку, когда Декарт переписал философию, когда на земле стали вырастать фабрики, когда на западе промышленное массовое производство стало теснить крестьянское земледелие, начала индустриализоваться и война. Массовое производство сопровождалось levee en masse — призывом массовых армий, получавших плату и хранивших верность не местному землевладельцу, вождю клана или военачальнику, но современной нации-государству. Призыв был вещью не новой, но идея вооруженной нации — aux arms, citoyens! — была порождена Французской революцией, резко обозначившей кризис старого аграрного режима и политическое возвышение модернизирующей буржуазии.

После 1792 года, как пишет историк из Йеля P. P. Палмер, волна нововведений «революционизировала военное дело, заменив „ограниченную“ войну старого режима „неограниченной“ войной последующих времен… До Французской революции война была, по сути, столкновением правителей. После нее она все более становилась столкновением между народами». И соответственно, она все более становилась столкновением призывных армий.