Война без смертей не бывает - [3]
«Мерецков застыл у порога и с замершим сердцем смотрел в спину вождя. Теперь он боялся этого человека. И страх никогда больше не оставлял Кирилла Афанасьевича, хотя он понял, как нужен Сталину, и довольно успешно, еще до конца сорок первого года, доказал, что умеет воевать в новых условиях».
Верховный Главнокомандующий предписал Мерецкову в сентябре вылететь на Северо-Западный фронт, чтобы «разобраться в обстановке, помочь командованию правильно оценить, в чем состоит его воинский долг». Вместе с Кириллом Афанасьевичем вылетели 9 сентября Булганин и Мехлис. Сталин поставил Мерецкова в известность о том, что у Мехлиса «особые полномочия». Уже через два дня «доверенное лицо» Сталина стало с лихвой отрабатывать аванс кремлевского усача, начав свою «особую деятельность» с командующего 34-й армии генерала Качанова, которого Мерецков знал еще по Испании.
«Прибыв в штаб Качанова, Мехлис устроил форменный разнос, слушать командарма не стал, отошел с Булганиным в сторону, дело было на поляне, у штабной палатки. Вдвоем шептались, Мерецкова не приглашали, он был при них вроде как и не представитель Ставки, а практикант-стажер, недавний еще арестант.
Потом Мехлис подошел к группе растерянных командиров и громогласно объявил:
«Согласно особым полномочиям, которыми наделил меня товарищ Сталин, за потерю управления войсками гражданин Качанов приговорен к расстрелу. Решение окончательное, обжалованию не подлежит и приводится в исполнение на месте!»
Приговор привел в исполнение порученец Мехлиса, посредственный журналист Фисунов, еще до войны работавший с Львом Захаровичем в «Правде»…
Чем дольше длилась война, тем мрачнее становился «великий полководец». К середине сорок второго Сталин и вовсе извелся.
«…В ночь на 23 июня вождь спал плохо. Опять снился сон, кошмар которого мучил Сталина с прошлогодних июньских дней. Ему представлялось, что входят вооруженные люди, поднимают его с постели и зачитывают решение некоего высшего совета, приговорившего «вождя всех времен и народов» к расстрелу.
«За что?» — спрашивал в смятении Сталин, зорко всматриваясь в лица пришельцев — надо ведь запомнить каждого, чтобы принять впоследствии меры.
«За потерю управления государством», — бесстрастно отвечали ему незнакомцы, и вот именно то, что Сталин прежде не знал и поэтому не мог ни с кем из близких соратников идентифицировать, выводило его из душевного равновесия…
Этот проклятый сон, который вновь привиделся вождю, привел его в состояние глухой злобы и остервенения к окружающим. Утренний чай показался Сталину недостаточно горячим, и вождь раздраженно смахнул стакан рукою со стола, грубо обложил Поскребышева площадной бранью, с явным удовольствием четко выговаривая русские матерщинные слова. Досталось и Лаврентию Павловичу, когда он прибыл с привычным докладом по части козней, которые затеваются или могут быть против товарища Сталина. Смиренность, с которой выслушал ругань Берия, успокоила вождя, и тот спросил:
— Ты можешь увидеть чужие сны, Лаврентий?
— Могу заставить рассказать любые сны!
Сталин поморщился, отстраняюще повел рукою.
— Не то, — сказал он. — Надо, чтобы человек видел, что снится другому… Увидел и запомнил. Понимаешь?
Берия растерянно заморгал.
— Надо поручить, — неуверенно сказал он. — Ученых у нас в учреждении много. Заставим поработать в этом плане, товарищ Сталин.
— Мне имена, имена нужны! — воскликнул Верховный.
Он понимал, что требует невозможного, но знал и другое: не знать ему покоя до тех пор, пока не установит тех, кто входит по ночам в спальню и приговаривает его к смерти именем народа».
В окружении 2-я ударная армия показала воистину чудеса храбрости, но на голодном пайке и с мизерным запасом боеприпасов много не навоюешь. Пришло время «царице болот» умирать. Ежечасно подвергаясь смертельному риску, после трех недель скитаний по лесам и болотам командарм в деревне Пятница, в пятнадцати километрах к северо-западу от станции Чудово, попал в руки полицаев. «Исследование дальнейшей судьбы генерала Власова в немецком плену, а затем во главе Комитета освобождения народов России и Русской освободительной, вплоть до виселицы во внутреннем дворе Бутырской тюрьмы, выходит за временные и пространственные границы нашего повествования», — выносит почти в самом финале третьей книги романа вполне логическое резюме автор «Мясного Бора».
Символична последняя сцена произведения. К «окруженцу» Кружилину, у которого кончились патроны, стали без опаски приближаться ландзеры. Олег «сполз с бруствера, немеющей левой рукой нащупал припасенную гранату, придвинул ее к лицу, надежно стиснул зубами кольцо и замер». Когда ландзеры обступили офицера-красноармейца, старший лейтенант Кружилин после того, как его ткнул сапогом один из немецких вояк, вскинул голову и выдернул чеку. Так погибали защитники Мясного Бора, многим из которых за мужество и героизм не были возданы даже заслуженные посмертные почести.
Цена ненависти. Национализм в России и противодействие расистским преступлениям: (сб. статей) / сост.: А. Верховский. — М.: Центр «Сова», 2005. — 256 с. (Научное издание)Предлагаемый вниманию читателей сборник статей посвящен таким актуальным проблемам, как рост национализма, преступления на почве ненависти, противодействие этим явлениям со стороны государства и общества.В первой части сборника подводятся итоги мониторинга противоправной деятельности национал–радикалов и санкций за эти действия со стороны правоохранительных органов; анализируется эффективность существующего законодательства и предлагаются пути его реформирования.Статьи второй части сборника посвящены различным идеологическим и организационным аспектам развития современного русского национализма — от маргинальных групп до известных идеологов и крупных организаций.Сборник составлен и выпущен при поддержке «Национального фонда за демократию».
Перед вами новая книга Александра Тарасова, которую можно назвать очередным бестселлером после нашумевших книг «Психология лжи», «Узнать лжеца! Как распознать обман. 12 практических советов». «Психология лжи в бизнесе: Дурная бесконечность», «Ложь в политике, или Желтый логарифм», «Феноменология информационной безопасности организации».Ложь — один из самых удивительных феноменов человеческого общения. Но как распознать ложь, обман? По каким признакам? Сделать это сложно, но можно.Александр Тарасов отвечает на интересные для каждого человека вопросы: что заложено природой в психику человека такого, что позволяет и помогает ему обманывать других людей? Существуют ли психологические предпосылки для развития у человека установки на ложь? Очень важно понимать, что за ложью стоит личность со всем комплексом ее мыслей, чувств, желаний, ценностей.Точно поняв лжеца, правильно оценив последствия его обмана и степень его раскаяния мы, возможно, смягчим свой приговор ему.
Лекция из цикла "Общественная мысль XX века: практически ценное для политического радикала наших дней", прочитанного в Свободном университете им. С. Курёхина в 1996-1997 годах.
Опубликовано в журнале «Новая модель», 2003, № 2 под названием «Много фашизмов. Весьма нехороших, но разных».
Лекция из цикла "Общественная мысль XX века: практически ценное для политического радикала наших дней", прочитанного в Свободном университете им. С. Курёхина в 1996-1997 годах.
«…Это решительно лучшее из всех «драматических представлений» г-на Полевого, ибо в нем отразилось человеческое чувство, навеянное думою о жизни; а между тем г. Полевой написал его без всяких претензий, как безделку, которая не стоила ему труда и которую прочтут – хорошо, не прочтут – так и быть!…».
«…Не знаем, право, каковы английский и немецкие водвили, но знаем, что русские решительно ни на что не похожи. Это какие-то космополиты, без отечества и языка, какие-то тени без образа, клетушки и сарайчики (замками грешно их назвать), построенные из ничего на воздухе. В них редко встретите какое-нибудь подобие здравого смысла, об остроте и игре ума и слов лучше и не говорить. Место действия всегда в России, действующие лица помечены русскими именами; но ни русской жизни, ни русского общества, ни русских людей вы тут не узнаете и не увидите…».
«…К числу особенных достоинств статей, помещаемых в этом издании, должно отнести их совершенную соответственность и верность идее и цели: так, например, «Уральский казак» – это не повесть и не рассуждение о том, о сем, а очерк, и притом мастерски написанный, который в журнале не заменил бы собою повести, а в «Наших» читается, как повесть, имеющая все достоинство фактической достоверности…».
«Во все времена человеческой жизни, с тех пор как люди себя помнят, были войны. Войны, с тех пор как существуют государства, начинались правительствами, а кончались – борьбой сословий; бедные принимались бороться с богатыми. Богатые противились и не хотели уступать. Тогда начинались народные движения; более долгие и более мирные движения называются реформациями, а более короткие и более кровавые – революциями…».
«Характерно для Левитова, что бытописатель, прикованный к месту и моменту, постоянно видя пред собою какое-то серое сукно жизни, грубость и безобразие, пьяные толпы России, крестьянскую нужду и пролетариат городской, он в то же время способен от этой удручающей действительности уноситься далеко в свою мечту – и она, целомудренная, поэтическая, сентиментальная, еще резче оттеняет всю тьму и нелепицу реальной прозы. В нем глубоко сочетаются реалист и романтик…».
историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.