Война балбесов - [25]

Столбики для перил Андрей Ильич уже выточил на токарном станке (подарил на летнее время Глопотоцкий), точил он их восемь дней без передыху, так увлекся, что почти не ел ничего, на ходу пожует хлебца и вареных картофелин, которые даст ему Алена, и опять за работу. Он поставил столбики, но материала для самих перил и беседки пока не подобрал, боялся, что на сам дом древесины не хватит. Поэтому обработал пока землю под лужайку, засеял лучшими травами с окрестных пустырей, и травы тут же начали всходить.

С трех остальных сторон Андрей Ильич запланировал сад. Сад в общем-то уже был, но требовалось его окультурить. Посадить кроме двух чахлых яблонь и трех вишен-расплеток груши, сливы, персики и виноград. Он приживается в наших местах, если за ним ухаживать. Подумав о будущем винограде, Андрей Ильич тут же запланировал производство домашнего вина, тут подойдет сорт «Изабелла», у его товарища в городе Владимира Ойценко растет в саду эта «Изабелла», дает хороший сок, из которого получается хорошее вино.

Он бросился сбивать бочки для вина, взяв за образец старую бочку из-под солидола, он гнул и вытачивал дощечки, подгонял друг к другу, стягивал обручами, склепывал их, смолил, налил воды — и она хлынула из тех щелей, которых, вроде, и не видно было. Наверное, не тот материал, подумал Андрей Ильич. Надобно ясень или дуб. Для проверки он налил еще воды — она вытекала меньше. Осененный догадкой, он все подливал и подливал воду. На шестой день бочка, просыревшая и уплотнившаяся, почти совсем перестала течь. Но, тем не менее, впредь следует проконсультироваться со знающими людьми, решил Андрей Ильич.

Оставив бочку, он написал Ойценко с просьбой приезжать в гости и привезти рассаду винограда, если ж не получится приехать, пусть пришлет рассаду почтой в посылке.

Кроме винограда, персиков и груш, будет участок огородный, для помидор, лука, огурцов, перца, баклажанов и т.п. Его надо будет вскопать, унавозить, потому что почва тут скудная, с песком. За два дня он вскопал этот участок, мешками таскал навоз из сельского товарищества «Пересвет», за восемь километров. Унавозил.

Пора теперь вплотную браться за дом, с такой мыслью он проснулся однажды. Вышел на крыльцо умыться из рукомойника и увидел опустевшие хозяйственные постройки — ведь никого уже не оставалось в подворье из беженцев. Он подумал, что невозможно без того, чтобы не завести скотину.

— Ты как насчет скотины? — спросил он Алену.

Она пожала плечами.

— Заведем! — воскликнул Андрей Ильич.

Весь день он бешено работал.

Один хлев, большой, был сооружен из обмазанных глиной прутьев, подобных прутьев на склонах оврага полным-полно, он нарубил их и стал ремонтировать, оплетать стены, обмазывать глиной, потом побелил известкой, потом починил крышу, уложив в худых местах соломы, стараясь, чтобы стебли растений располагались вдоль: так вода будет стекать.

Этот хлев был для коровы и с загоном для овец. В другом же сарае бог весть когда стояла лошадь: ясли, хомут на гвозде, телега в углу о трех колесах. Андрей всего за два дня починил и конюшню, и телегу, и, как сумел, наладил упряжь. А курятник и так был исправен, куры жили, ничего.

Ему было так невтерпеж наполнить двор животными, что он даже забыл о том, что коров и овец покупают, ему хотелось сейчас же. Да и денег нет. И вот ночью он пошел к тому же товариществу «Пересвет», вывел из неохраняемого коровника самую лядащую и худую коровенку, привел домой. В ту же ночь он отогнал от товарищеской отары пяток куршивых овечек. Конь же сам просился в руки: пасся без привязи возле сельского кабака, хозяин-старик (или присмотрщик от товарищества) храпел рядом средь травы, задрав в полную луну щетинистый подбородок. Этот мерин показался Андрею Ильичу ахалтекинцем, он вскочил на него, конь — как почувствовал необычное отношение к себе — вдруг гордо топнул копытом. Старик открыл глаза.

— Ты куда? — спросил он.

— Уезжаю, — сказал Андрей Ильич. — Совсем заморили коня.

— Вернешь мерина-то? — поинтересовался старик.

— Нет!

— Ну и хрен с ним, — сказал старик, переворачиваясь на другой бок.

Возникла проблема кормов. В одну из ночей Андрей Ильич на коне, которого назвал без хитростей Конь, запрягши его в телегу, привез из того же товарищества для птицы пшена и проса, для Коня овса, для коровы соль-лизунец, траву же она сама щиплет, пасясь у дома. Причем Андрей Ильич собирался со временем продукцию своего небольшого хозяйства отдавать в товарищество, оставляя семье на пропитание, и так рассчитаться за взятое.

В три дня животные заиграли плотью: корова округлилась боками и то и дело мычала, требуя дойки, Андрей Ильич доил со слезами умиления на глазах (Алена не умела и отказалась), овцы закурчавились и брыкались, будто им баран понадобился, куры гомонили, принося в день по два-три яйца каждая.

Андрей Ильич все это делал наскоро, в каком-то предварительном экстазе, с любовью, но любовью еще не полной, полную же любовь он хотел переключить на дом.

И вот увидел: пора, пора, двор почти готов, по крайней мере имеет вполне обихоженный вид. В будущем, конечно, он поставит новые сараи, бревенчатые, земляной пол в них заменит на дощатый, крыши покроет черепицей, которую научится делать сам. Да вот кстати, кстати! — и он, припомнив кое-какие знания, соорудил во дворе что-то вроде печи для обжига. Не кустарную печь, а на электричестве, но потребовалось высокое напряжение. Неподалеку от Алениной Пр-сти проходила высоковольтная линия и стояла трансформаторная будка. Андрей Ильич открыл ее и протянул провода к себе в подворье — и для печи, а потом и для небольшого инкубатора, для электроподогрева воды, да мало ли!