Vovan Vs. Капитан - [42]

Однако тут в битву вступили самые страшные твари: черные и красные руки, красные (а также и белые) простыни, черные шторы, стеклянные куклы, зеленые пистолеты и огромные летающие глаза. Черные руки набрасывались на бедных солдат, и так уже ошалевших от всей этой чертовщины, и душили их со страшной силой; красные руки хватали бойцов за горло или другие части тела и оставляли на них страшные ожоги; красные и белые простыни носились над полем битвы, как привидения с мотором, и пугали всех до смерти; черные шторы не отличались оригинальностью и косили под черные руки, душа всех бойцов федерального войска без разбора; а в это время меж поредевших солдатских рядов сновали маленькие стеклянные куклы и вырывали у бойцов ноги, после чего бедняги уже не годились для битвы. Жуткие красные и прочие черепа летали над сражающимися и стреляли в них из зеленых пистолетов, вмонтированных в глазницы. Наконец, летающие Глаза обугливали бедных солдат до неузнаваемости, едва прикоснувшись к их одежде. Страшные твари навели такую панику в федеральных войсках, что солдаты совершенно потеряли боевой дух и готовы были уже бежать без оглядки. Как раз в этот момент, откуда ни возьмись, понаехали какие-то черные автобусы с черными шторками на окнах. Автобусы были украшены красивыми плакатами: "психологическая помощь дезертирам и перебежчикам!". Солдаты радостно бросились к автобусам и сели в них, и, как только они это сделали, раздвижные двери захлопнулись и автобусы уехали в неизвестном направлении. Счастливые солдаты стали смотреть в окна и показывать язык своим оставшимся на поле битвы товарищам, но в эту секунду из спинок сидений высунулись отвратительные черные руки и задушили всех солдат в одну секунду. После этого автобусы выбросили трупы бедных бойцов на секретную свалку и отправились назад за новыми жертвами. На этот раз их бока помимо старых растяжек про психологическую помощь украшали новые: "Низкие цены! Предложение истекает сегодня!". Тут половина оставшихся на поле бойцов побросали оружие и набились битком в автобусы, так что двери даже не смогли закрыться и автобусы едва тронулись с места. Самые пронырливые бойцы заняли сидячие места, и страшные черные руки их моментально задушили. Тут их стоявшие товарищи заметили этот ужасный фокус; в панике они стали крушить коварные сиденья и раздраконили заодно весь автобусный салон. Солдаты хотели было в гневе убить и водителя, но к своему ужасу обнаружили, что автобус едет сам по себе, а в кабине ровным счетом никого нет. Тут они поняли, на какой автобус попали, и догадались, что стало с их товарищами. Они стали со страшной силой крушить и ломать автобус, перебили все стекла, изуродовали сиденья и выломали все поручни. Потом автобус остановился на какой-то огромной и жуткой свалке: солдаты увидели, что вся она была воздвигнута из разложившихся человеческих трупов, в основном, детей. Увидев такое, солдаты чуть было не сошли с ума от ужаса и решили сжечь зловещие автобусы, которые уже были разломаны до такой степени, что даже не могли уехать. Бойцы сунули в автобусные бензобаки зажженные спички, и зловещие автобусы с оглушительным грохотом разнесло в клочья, и при этом из них вылилось столько крови, что все до единого бойцы захлебнулись и утонули.

А на поле битвы в это время Спаун добежал, наконец, до места наибольшего сосредоточения федеральных бойцов и, запыхавшись, заорал со всей мочи:

— Хей, ю, не смотрите вверх! You fucking hear me?!

Немногочисленные мужественные бойцы, оставшиеся на поле битвы после дезертирства своих товарищей, перестали драться и спросили:

— Чего? Куда нам не смотреть?

— Вон туда! — сказал Спаун и показал рукой вверх, где гордо реял Ужас с советско-польской границы.

— Вон туда? — переспросили бойцы, взглядывая вверх.

— Ой, блат, что я надэлал! — сказал Спаун, схватившись за голову.

Любопытные бойцы уставились туда, куда им показывал Спаун, и один за другим начали валиться на землю и немедленно умирать от разрыва сердца, причем смерть наступала настолько быстро, что они не успевали даже вскрикнуть, и глаза у всех мертвых бойцов оставались широко открытыми, и в них застыло выражение непередаваемого ужаса.

В страхе Спаун бросился к оставшимся в живых бойцам, чтобы спасти жизнь хоть кому-нибудь, и отчаянно кричал:

— Не смотрите в небо! Дон" т лук ап! Дон" т лук ап! Плиз!

— А хули ты мне приказываешь? — сказал один из бойцов с погонами, видимо, командир. — Куда хочу, туда и смотрю.

Тут он из вредности специально посмотрел на небо и, в свою очередь, рухнул на землю, как подкошенный.

— Командир! — закричал стоявший рядом боец.

Он бросился к упавшему и, взглянув в его глаза, в которых отпечатался Ужас, сейчас же свалился замертво.

— Блядь, сука ты ебучая с советско-польской границы! — в отчаянии закричал Спаун. — Я тебя уничтожу!

Но отвратительный Ужас ничего не ответил Спауну, поскольку не умел говорить, и продолжал молча летать над полем битвы, сея смерть. И федеральные бойцы валились мертвыми один за другим.

— Черт! — сказал Спаун. — Похоже, тут уже ничего не поделаешь. Отправлюсь-ка я отсюда обратно в преисподнюю. Как-то там спокойнее.