Вот в чем фокус - [22]

Шрифт
Интервал


«Чего молчишь?— спрашивает он меня.— Открой рот. Шире. Шире гласность! Завтра выступишь на моем самоотчете, и чтоб не меньше тридцати процентов кри­тики. Невзирая на меня. Договорились?»

Я молчу. Я ничего не понимаю. Ведь это он — тот же самый. Который еще полгода назад — любому и каж­дому, на середине фразы: «Заткнись! Не твоя забота. На чью мельницу льешь? Делай выводы. Или мне их сделать?»

Вот такой был полгода назад. А сейчас говорит: «Не менее тридцати процентов. Проверю по секундо­меру».

Я собрал волю в кулак. Кулак у меня маленький, а воля еще меньше — вся уместилась...

«А если не выступлю?»

«А тогда делай выводы. Или мне их сделать?»

О! Так бы сразу и говорил. Это мне понятно.

«Слушаюсь!— отвечаю.— Только... Может, процен­тов двадцать хватит?»

«Нет! Не менее тридцати. Указание. Э... то есть ре­комендация».

«Вас понял».

Назавтра я выступил. Но немного увлекся. Уже набралось тридцать, а я не почувствовал. Но у него чутье на проценты — исключительное. Как только у меня пошел тридцать первый, он насторожился. На тридцать втором забарабанил пальцами по столу. А на тридцать третьем хлопнул ладонью и гаркнул: «Спасибо! Спра­ведливая критика! Учту!»

Тут я спохватился, что переборщил, и с ходу перешел к положительным чертам. перепугу опять увлекся. Столько положительного набрал, что все вместе превы­сило сто процентов. Пошло перевыполнение. Но он опять отреагировал. Оперативно. «Хватит!— сказал.— Не надо перехваливать. Даже если заслуживает. Как в моем случае. Главное — надо перестраиваться. Даже мне».

После собрания окружили меня коллеги. Смотрят.

«Ладно вам,— говорю.— Нашли героя. При чем тут я? Времена!»

«Чего?»

«Процентов критики».

«Тридцать».

«А на скольких сторговались?»

«На них же. Я двадцать предлагал, но он сказал, чтоб не меньше тридцати».

Ох, они долго смеялись. Оказывается, он до меня многим предлагал, но никто меньше чем на семьдесят не соглашался. А я-то...

А с другой стороны: они-то в результате вообще промолчали. Я же хоть тридцать процентов, но выдал! А мало ли, как впереди повернется? Ох, он мне тогда припомнит...


Один стрелочник поленился сделать, что полагалось, в результате товарный поезд пошел не тем путем и раз­бил стоявшие в тупике вагоны.

«Прошли времена, когда в любом безобразии нахо­дили виноватого стрелочника!» — сказала комиссия и потребовала наказать начальников станции, отделе­ния, дороги, а хорошо бы и министра.

Один дворник встретил знакомого и просидел с ним на своей ведомственной жилплощади за бутылкой бур­гундского недельку-другую. За это время его участок превратился в каток, и ряд жителей сломали руки и ноги.

«Прошли времена, когда мы боялись критиковать кого-нибудь выше дворника!» — сказал журналист. И в газете появился фельетон, в котором предлагалось снять с работы начальника ЖЭУ, председателя райисполко­ма, а хорошо бы и какого-нибудь министра.

Жильцы одного дома всюду жаловались на группу подростков, сидящих по ночам во дворе, с магнитофо­нами, включенными на полную мощность. Но прошли времена, когда в каждом подростке, нацепившем на шею магнитофон, а на штаны колокольчик, видели на­хала, а то и дурака! Молодых меломанов пригласили на телевидение, где в задушевной беседе, транслиро­вавшейся на всю страну, выяснилось: виноваты семья, школа, комсомол, фирма «Мелодия», само телевидение и особенно — наши композиторы, которые никак не могут сочинить такой «бодл-бадл», чтобы он достойно заменил зарубежный «дабл-дабадайл».

Один писатель замахнулся на рассказ, но едва на­скреб мыслей на скромную заметку. Которую вы сей­час читаете. Кто виноват, что вместо полноценного рас­сказа у меня вышло ни то ни се? Уж не сам ли я, по-вашему? Дудки! Прошли времена, когда можно было безнаказанно ругать рядового автора. Виновата местная писательская организация, а также секретариат Союза писателей в Москве, а также — куда смотрели наши крупнейшие Айтматов, Астафьев и др.? А где был ми­нистр? Нет у писателей министра? Жаль...


Володя — студент журфака, второкурсник, у него еще юношеская, чуть ли не подростковая фигура, зыбкие усики, не торопящиеся загустеть, но он уже муж и отец, и он счастлив. Женился на сокурснице прошлой весной, а отцом стал совсем недавно, в зимнюю сессию. Сейчас снова май, он на исходе, по городу зацветает сирень, днем накатывает жара, вот-вот и лето. В Володином возрасте в такие деньки бродить бы с девушкой, до рассвета, до золотой полосы на востоке, до креп­кой прохлады, когда воздух так зябок, а руки, губы так горячи... Но он уж набродился, у него есть жена, милая, родная, с тонкими теплыми руками, глядя на ко­торые, он каждый раз ощущает потребность защитить их, бог знает, от чего и от кого. Мало того, у него есть сын — странное попискивающее существо с могу­чим хватательным инстинктом. Если протянуть палец, то его крошечные — даже не верится, что настоящие!— пальчики вцепятся с непредвидимой силой. Есть сын, есть жена, и Володя живет в огромном городе и учится в университете, на журналиста, о чем мечтал с детства, протекшего в райцентре; и он уже трижды напечатался в городской газете: две информации и одна сатириче­ская заметка. Он очень счастлив!


Еще от автора Герман Федорович Дробиз
Урал улыбается

Второй коллективный сборник уральских сатириков и юмористов выходящий в Южно-Уральском книжном издательстве. В него вошли лучшие произведения, опубликованные в журнале «Урал» и других изданиях в последние годы.


Вова на планете Тарарум

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Бузина в огороде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Экскурсия на планету Дунь-Плюнь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Кто бы мог подумать

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мальчик

Повесть-воспоминание «Мальчик» — дань послевоенному детству, родителям, друзьям, наконец, вещам, когда-то привычным и оттого особенно дорогим, — многие читатели назовут, возможно, лучшим произведением Г. Дробиза. Наряду с прочими персонажами в повести есть два принципиальных героя: пространство, четко очерченное и заполненное предметами, окружающими, а вернее, окружавшими героя (все произведение строится как чередование эпизодов — своего рода монтаж кинематографических планов), и время.


Рекомендуем почитать
Душа общества

«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».


Трубка патера Иордана

Однажды у патера Иордана появилась замечательная трубка, похожая на башню замка. С тех пор спокойная жизнь в монастыре закончилась, вся монастырская братия спорила об устройстве удивительной трубки, а настоятель решил обязательно заполучить ее в свою коллекцию…


Bidiot-log ME + SP2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Язва

Из сборника «Волчьи ямы», Петроград, 1915 год.


Материнство

Из сборника «Чудеса в решете», Санкт-Петербург, 1915 год.


Переживания избирателя

Ранний рассказ Ярослава Гашека.