Вот Иуда, предающий Меня. Мотивы и смыслы евангельской драмы - [46]

.

«…и вылились все опухшие внутренности его, как говорит книга Деяний…» ^[93].

Минутка судмедэкспертизы для небрезгливых.

Первым клиническим признаком смерти от удушения является жидкая кровь, обнаруженная в трупе при вскрытии: кровь не свернулась, потому что процесс свертываемости при асфиксии затруднен.

Второй клинический признак — острое венозное полнокровие внутренних органов ^[94]. При этом органы сильно увеличиваются в размерах: масса селезенки может увеличиться в три раза, масса печени — в два.

Итак, смерть наступила от асфиксии, а тело потом упало с высоты на камни, высота была достаточной для того, чтобы труп разбился, и наполненные жидкой, несвернувшейся кровью разбухшие внутренности буквально вытекли из него.

Все, брезгливые могут читать дальше.

Лопухин пишет, что труп разбился, упав с высоты. И неудивительно: долина Енном представляет собой расщелину, зажатую между крутыми склонами высотой до ста метров. Иуда совершает не просто самоубийство, а показательную казнь преступника, поэтому, скорее всего, выбирает дерево не в низине, а повыше, чтобы видно было. С такой высоты рухнуть — костей не соберешь.

Версия Лопухина отлично сочетается с исполнением заповеди Левит: и хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество… (Лев. 24: 16)

С обществом не задалось, а сам себя камнями не побьешь; но тут тебе и повешение тела богохульника на дереве, тут и камни, которые разбили его тело.

А для полноты картины добавлю: согласно иудейской традиции, отраженной в Талмуде, иногда побивание камнями заменялось сбрасыванием преступника на камни с высоты ^[95].

…и Второзакония: тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день… и не оскверняй земли твоей, которую Господь Бог твой дает тебе в удел (Втор. 21: 23).

Последовать этому предписанию Торы сам Искариот по понятным причинам бессилен, и это сложно поставить ему в укор, но все происходит и без его живого участия. Возможно, оборвалась веревка или сломался сук, но тело не остается на дереве, оно падает и рассекается о камни. Так и найдут.

А вот про погребение ничего сказать не могу. Может, похоронил кто (чуть не написалось «Христа ради») или просто камнями завалили, чтоб не была земля окончательно осквернена непогребенным изуродованным трупом, может, собаки сожрали, а может, и сожгли. Но уж в этом вины Иуды нет, сам себя не похоронишь.

* * *

То, что Иуда сам над собой исполняет Закон и от собственной руки получает по заслугам, знает лишь он сам, потому что ни о каких предсмертных записках речи, разумеется, нет. Поэтому, когда это сделалось известно всем жителям Иерусалима (Деян. 1: 19), то отнеслись к этому, надо полагать, не как к казни преступника, а как к самоубийству, не имеющему никакого законного оправдания.

Но даже те, кто мог догадаться о причинах его суицида, все равно ужаснулись тому, как и где это было исполнено.

Потому что Иуда не просто кончает с собой, но делает это в самом нечистом и мерзком месте и способом, который однозначно определял его как проклятого: ибо проклят пред Богом [всякий] повешенный (Втор. 21: 23).

То есть самосуд преступника — деяние неосуждаемое, а вот от деталей этого самосуда мороз по коже продрал, я думаю, многих. Местные жители настолько поражены случившимся, что нарекают имя этой земле — «поле крови», Акелдама, и название это переживает тысячелетия.

Полагаю, что и в самом деле желающих наложить на себя руки в Геенне больше не находилось и о происшедшем долго судачили.

Коэны, собравшие брошенные в храме сребреники, размышляют, что же с ними делать, — и в конце концов покупают этот страшный участок земли, чтобы уже официально устроить на нем кладбище для странников, а не просто палить там бесхозные трупы.

Первосвященники, взяв сребреники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому что это цена крови. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови» до сего дня (Мф. 27: 5–8).

Тут происходит интересное наложение одного смысла на другой. В Деяниях говорится, что поле названо кровавым из-за самоубийства Иуды. В Евангелии — из-за того, что куплено оно было на деньги, которые коэны назвали «ценой крови».

А чьей крови-то?

Традиционно толкуется так: коэны признали, что тридцать сребреников — цена крови Христа, деньги, заплаченные за Его убийство, а потому эти деньги нельзя положить в храмовую казну.

«Не стыдясь, признаются, что это цена крови, или плата за убиение» ^[96].

Очень самокритично.

«…побуждаемые гневом, они сложили всю вину на Иуду, и упоенные страстью, спешат на убийство…» ^[97].

Никакую вину на Иуду они не складывали. Отказались даже очевидную признать.

Не имею ни малейшего желания защищать судий Христа, но не могу не отметить, что здесь на них, пожалуй, вешают лишних собак.

Свидетельство Иуды о невиновности Христа не могло и не должно было их убедить. Потому, что Иисус уже признан виновным в богохульстве, помимо того лжесвидетельства, которое на Него принес Искариот.

Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует!