Вот идет снег… - [4]

Если бы он не сказал последнего, может быть, и не поругались бы. Потому что «безработица» — это не обидно. Действительно, когда есть дело, глупые мысли меньше лезут в голову. И еще, наверное, в жизни очень нужны дети. Иначе как жить, во имя чего? Украшением дома, женой при муже? Но в гарнизоне нет возможности всем женщинам работать. В гарнизоне эта самая, как говорит Игорь, «безработица»… Вот ведь скоро и она, Валентина, окончит институт, но придется ли ей работать в школе? Вряд ли. Здесь таких, как она, с дипломами — каждая третья. И как ни странно, все больше педагоги. Сговорились, что ли, выходить замуж за военных?

Вот появится малыш, п все должно измениться. Звонкоголосая сказка войдет в их дом. Маленький настоящий человечек. С глазенками, с маленькими капризами… Все сомкнется вокруг его колыбели. И тишина, и заботы, и любовь.

А Игорь не знает… Ушел злой, хлопнул дверью. И елку не принес с балкона… «А может, взять да и уехать к маме? До станции совсем недалеко. В два часа ночи поезд, а уже в десять утра буду у мамы… Пусть он узнает, как ссориться под Новый год! И еще, пусть он не узнает сегодня о самом главном…»

4

В половине двенадцатого вся техника, не сговариваясь, столпилась в торце взлетной полосы, неподалеку от домика боевого дежурства. Умолкли моторы. Люди зашли в помещение перекурить и обогреться. Только ли затем зашли они в тепло и уют?

У телефонного пульта сидит бывалый сержант. На груди ослепительный ряд значков. Первый класс и все такое прочее. Сержант улыбается, кричит кому-то в трубку поздравления. У потолка, поперек помещения, две нитки с самодельными флажками, казенная люстра разрисована красками. В углу, возле работающего телевизора, небольшая нарядная елка. По телевизору транслируют концерт. Возле него — десяток солдат, техников и летчиков. Сидят плотной кучкой, приобщаются к искусству. Через приоткрытую дверь комнаты отдыха летчиков видны висящие на стене зеленые высотные костюмы с сотней шнурков, сверкающие шлемы и гофрированные трубки, чей-то планшет…

А сержант все кричит поздравления. Летчик в кожаных бочонках-унтах забирает у него трубку.

— Хватит, Сергеев. А то у тебя родни — весь полк.

«А что, это идея, — думает, глядя на телефон, лейтенант Скворцов, — вот забью очередь за пилотом и позвоню соседу. Пусть позовет Валю. Она у них. Так договаривались».

Так он думает, а вокруг оживленные голоса людей. Может быть, чуточку громче, чем в обычные дни. Только мужские голоса. Мужское братство.

Возле ног трется большой сытый кот, которому живется лучше всех котов на свете. Питается по летной норме и мышей не ловит. Как сказал кто-то из шутников, прикрывается от работы боевым дежурством.

— А, Рыжий, здорово! — нагибается лейтенант и гладит кота по шелковой шерсти.

— Товарищ лейтенант, а помните, как он летом помог? — спрашивает чумазый Шота Гургенадзе, показывая на кота и тоже присаживаясь на корточки рядом со Скворцовым. Оба смеются.

Было дело: связистам требовалось под рулежной дорожкой в специальную трубу протянуть провода связи. Поехали за мотком жесткой проволоки, чтобы с ее помощью все сделать. А тут этот самый кот Рыжий явился собственной персоной. Ходит возле солдат, в трубу, как порядочный, заглядывает. Сочувствует. Вот тут, кажется, Оноприенко и нашел Рыжему работу. Привязал к хвосту бечевку и загнал в трубу. Все учел, даже ветер. Поджег ветошь — и к трубе. А Рыжий не дурак, дым нюхать не стал и мигом вылетел из трубы на ту сторону рулежной дорожки, где его и поймали. Немного обиделся, что за хвостом веревка тянется, но зато помог связистам протянуть линию.

…К телефону подошел сосед по квартире.

— Спасибо, и тебя также. Что? Нельзя выбраться. Ну давай позже… А ее нет. Не пошла. Дома сидит. Сейчас я, подожди, а то семь минут осталось.

Прошла целая вечность. Вот уже старший лейтенант из дежурного звена стоит рядом, торопит. Тоже хочет успеть домой позвонить. Наконец, в трубке голос:

— Игорь! Звонил, звонил — не открывает. В дверь стучал… Психованная она сегодня. Может, позже позвать, когда псих пройдет, а? Слышишь, Игорь, как думаешь?

Он слышал. Сказал спасибо. «Да, да, может, позже. Всего доброго. Спасибо. Всем привет и самые наилучшие пожелания». Скворцов отдает трубку старшему лейтенанту, и тот уже торопит телефонистку.

Является начальство. Командир полка и с ним майор, непосредственный начальник лейтенанта Скворцова. Полковник поздоровался с «телезрителями», а лейтенант шагнул навстречу майору, хотел доложить, но тот протянул РУКУ, улыбнулся:

— Видел. Молодцы! Ну что… с Новым годом, лейтенант Скворцов! С новым счастьем, успехов в жизни и службе.

— Спасибо! И вам также, — благодарит лейтенант, пожимая сухую сильную руку майора.

Бьют куранты. Беселые голоса. Шутки, поздравления. Знакомые и незнакомые — все жмут друг другу руки, говорят такие простые и очень нужные слова. Какой-то шутник, стоя у питьевого бачка, поднимает кружку с водою.

— Разрешите, товарищ командир, — спрашивает у приехавшего полковника один из дежурных летчиков, показывая несколько ракет. Полковник, даже не глядя, разрешает. Он держит телефонную трубку, просит соединить его с квартирой.