Восточный роман - [40]

Я пришибленно молчала.

– Ты – главный орган контроля за нами. Так что на тебе висит очень сложная и интересная задача.

– Камень. На дно, – слабо пискнула я.

Чжаён сжал мою руку, а Нари лишь пожала плечами.

– Все, заплакали и прониклись? Между прочим, я зачищал город бок о бок с тобой, но у тебя в голове японцы, я смотрю, – вызверился Циньшань.

– Если ты еще не догадался, на встречах, несмотря на отвратительный характер, ты присутствуешь именно из-за этого.

– Вот и чудно. Имею добавить лишь одно: вы все тут правы, и кто-то хочет новой кровавой бани. Так что сейчас мы заедем ко мне и стрелой полетим устраивать спиритический сеанс.

Циньшань вышел из квартиры первым, а я никак не могла двинуться, чувствуя, что на меня волнами накатывает паника.

Глава 21

Идиотизм происходящего положительно начинал зашкаливать. Мы сидели внутри третьей залы квеста, положив на алтарь доску для спиритических сеансов (по случаю купленную в магазине «Подарки») и поставив по два пальца на указатель. Остальными, естественно, касались друг друга и, таким образом, замыкали круг. Во всяком случае, по словам Циньшаня. Отклика не было. На нас не реагировал никто, включая вроде бы маячивших призраков погибших тут людей. К моему огромному счастью, истинное зрение по-прежнему работало с перебоями (Чжаён продолжал ругать меня за отсутствие тренировок). Иначе – я даже знать не желала, сколько испуганных бедняг погибло здесь или, чего доброго, было вынуждено принести в жертву кого-нибудь из команды. Нари, впрочем, говорила, что в итоге не выживал никто. По этому поводу вспоминалась куча ужастиков, где героям надо было выбирать между жизнью и совестью, и мурашки по моему телу ходили пешком, не собираясь останавливаться или уменьшаться в размерах. Циньшань, кажется, намеревался допросить кого-нибудь из вонгви, но и они не отвечали ни на один вопрос ни на одном языке.

– Я прошу прощения, – вполголоса проговорил Чжаён, – может быть, стоит приманить их на свежую кровь и выброс энергии?

Циньшань помотал головой:

– Не получится. Судя по рассказу Нари, вы так их отделали, что они еще не скоро придут в себя, а уж лезть к вам по новой точно не будут.

– Поэтому я и говорил про ловушку для протоплазмы, – сжал губы Ямато.

– Движущейся или недвижущейся? – засмеялся Чжаён, а я посмотрела на обоих, как на дураков.

Что еще за шутки?

– Слушай, это, между прочим, ваш Шекли, рассказ.

– Да я о корейской литературе знаю в три раза больше, чем о западной, – фыркнула я.

– Нина, ну это же классика фантастики, – укоризненно сказал Ямато, и я впервые за много лет почувствовала себя мало того что дурочкой, так еще и виноватой.

Пришлось делано пожать плечами и оглядеться по сторонам в очередной раз. Признаться, интересного ничего не наблюдалось. Мы обернули алтарь в подобие круга, я сидела напротив Ямато, Циньшань – напротив Нари. Чжаён оставался одинокой вершиной в этой звезде и замыкал на себя сразу всех. Вокруг было довольно темно (мы нашли выключатели, но свет загорелся только высоко под потолком) и неприятно: откуда-то сочилась вода и воздух был сырой. Даже не гнилостный – а противный и сладковатый. Меня чуть было не стошнило в первые же десять секунд, но Ямато тронул за запястье и покачал головой. Дурнота отступила то ли от прикосновения, то ли от желания быть полезной. Лица не было даже на Нари. Чжаён, видимо, отключил суперспособности, когда мы вошли, а вот Циньшань и Ямато сохраняли поистине каменные выражения.

– Хорошо, – вдруг сказал Циньшань, резко размыкая круг. – Ямато, у тебя что, действительно ловушка для протоплазмы имеется?

– Да какая ловушка, слушай. Я думал, это ты волшебным словом их прижмешь.

– Как я их прижму? Слова работают на материальном, уж извини меня. Да и послушаются они скорее Нари.

– Хозяев они своих послушаются, – раздражился вдруг Чжаён, – хозяев. При чем здесь Нари?

Та вскочила на ноги так резко, что толкнула меня плечом, и я завалилась набок, неловкая и не понимающая, как себя вести в подобной ситуации. Все мои знания оказались бесполезны, а новые я получала внутривенно очень бодро и быстро, да только они не успевали выстудиться, мотались по жилам, как угарный газ, привязывались к гемоглобину и душили, душили, душили. Вместо того чтобы походить на адреналин и помогать. Рядом, несмотря ни на что, почему-то оказался Ямато, мгновенно поднял с холодного пола, заботливо отряхнул. Потом задумчиво проговорил:

– Ты так больше не делай, ладно? И от группы отбиваться не стоит, вонгви оживились.

– Я от нее не отбиваюсь, это Нари от меня отбилась, – кисло улыбнулась я в ответ.

– Ну и амулет терять не стоит. – В руке Ямато лежал кусок нефрита, сейчас почему-то казавшийся красивым: он будто светился изнутри, бледно-бледно зеленым, почти белым, а иероглифы вспыхнули углублениями так, что я в кои-то веки разобрала надпись и неприятно удивилась. Удивившись – хотела об этом спросить, но тут Ямато сказал: «О-о» – и встал с места.

За ним, ясное дело, повскакивали все остальные.

– Не знаю, что я делаю, кроме того, что держу пока не принадлежащий мне амулет, но вот чуется, что делаю все правильно. Так, а можно мы подойдем поближе…