Восточные славяне накануне государственности - [23]

Речь в источниках идёт о разных этнополитических объединениях восточного славянства, существовавших на Волыни в разное время. Если дулебский союз был сокрушён в середине VI в. аварами и распался, утратив своё значение, то союз волынян возник позже и пришёл как бы на смену дулебскому союзу. Именно так логичнее всего понимать слова Повести временных лет (ПСРЛ. I: 11–13; ПСРЛ. II: 8–9).

Датировать время существования этнополитического союза, возглавляемого волынянами, о котором говорят ал-Мас’уди, Ибн Йа’куб и «Баварский географ», исходя только из их данных, сложно. Ал-Мас’уди говорит о нём как о существовавшем «в глубокой древности». Не содержит датирующих признаков известие «Баварского географа» (за исключением верхней даты – даты составления самого источника – 70-е гг. IX в.).

Тут на помощь приходит археология, материалы которой полностью подтверждают сообщения рассмотренных письменных источников (а заодно и доказывают правильность именно волынской атрибуции названного в них древнего славянского этнополитического объединения). В VIII–IX вв. из ареала луки-райковецкой культуры выделяется ряд локальных археологических групп, что отражает процесс становления летописных волынян (группа памятников в верховьях Буга, Стыри и Горыни), древлян (группа памятников в бассейнах Тетерева и Упы), дреговичей (группа памятников в среднем течении Припяти в районе Турова), полян (группа памятников в киевском поречье Днепра, на Ирпени и в устье Десны) (Седов 1999: 46–50). Эта археологическая картина, по всей видимости, отразила процесс распада этнополитического союза, возглавляемого волынянами, описанный нашими источниками (рис. 18–19).

О причинах образования союза славиний во главе с волынянами мы можем лишь догадываться. В историографии отмечалось, что привести к объединению ряда славянских «племён» в одно целое под главенством волынян могла борьба с Византией или с кочевниками (Ключевский 1987: 124; Фроянов 2001: 726). Не оспаривая важности ни того ни другого, следует отметить, что к образованию подобных союзов вели в первую очередь закономерности внутреннего социально-политического развития.

В литературе не раз пытались идентифицировать личность славянского князя Маджка (Маджла) – правителя в. линана. Его пытались отождествить с Мезамиром (Harkavy 1876: 335; Marquart 1903: 147; Брайчевський 1957: 122–125) или Мусокием (Harkavy 1881: 8; Niederle 1924: 79) – славянскими правителями VI в., известными по византийским источникам, с польским королём Мешко I (960–992; Charmoy 1832–1833: 94), с библейским Мешехом (Вестберг 1903: 60), с легендарным древнесербским правителем (Labuda 1948: 224–225), Само (Мишин 2002: 67) или даже с Карлом Великим, в подчинении державы которого находился ряд славянских этносов (Мишин 2002: 67–68). Последнее отождествление является совершенно фантастическим, так как игнорирует контекст рассказа ал-Мас’уди об этом славянском правителе и распаде возглавляемого им политического объединения, описанного как внутренний процесс славянского мира.

Все эти отождествления, на наш взгляд, безосновательны: часть из них (с Само, Мешко I, Карлом Великим и т. д.) – в силу того, что речь в источнике всё же идёт о будущей Волынской земле, а часть (с Мезамиром, Мусокием и т. д.) ещё и в силу относительно более позднего существования союза волынян, показанного выше. К тому же все эти сопоставления страдают произвольностью: их авторы фактически игнорируют тот факт, что Маджк (Маджл) назван в источнике правителем славянского «рода» в. линана, и контекст рассказ о нём, содержащийся в источниках. Но само по себе сходство имени этого легендарного правителя древних волынян, искажённого в арабской передаче, с именами славянских правителей раннего Средневековья, зафиксированными в аутентичных византийских и иных источниках (Мусокий, Мезамир, Мешко и т. д.), любопытно. Тем не менее отождествить его с каким-либо конкретным лицом, известным по другим источникам, пока не представляется возможным.

Несмотря на выделение ряда новых этнополитических объединений, волынский этнополитический союз просуществовал до конца Х в. и сохранил за собой гегемонию на Волыни. В конце Х в. Волынь была покорена Киевом и вошла в состав Киевской Руси.

Кроме дулебов и волынян в регионе жили ещё и бужане, известные как из русской летописи, так и из «Баварского географа» (buzani), причём они названы там рядом с волынянами (welunzani) как их соседи и современники (Назаренко 1993: 14; 2001: 55). По всей видимости, бужане были одной из локальных славянских этнополитических групп на Волыни.

В «Баварском географе» названы и некоторые другие славянские этнополитические группировки, жившие в Волынском регионе: thafnezi (таняне), lendizi (лендзяне), prissani (присане), lucolane (лучане) и т. д. (Назаренко 1993: 14; 2001: 55). Структура данного памятника сложная (Херрман 1988; Горский А.А. 1997; Седов 1999: 63–65; Назаренко 1993: 13–51; 2001: 51–70). Далеко не все названные в нём этнонимы и политонимы можно уверенно отождествить с известными по другим источникам. «Баварский географ» называет в едином перечне и без какого-либо различия славинии разного уровня: как небольшие «племена», так и значительные их объединения. Поэтому не все из них удаётся найти в других источниках, та же ПВЛ называет лишь большие этнополитические союзы славян.