Восточно-западная улица. Происхождение терминов геноцид и преступления против человечества - [136]

Биддл добрался до пункта три (военные преступления) и пункта четыре (преступления против человечества){652}. Оба обвинения относились к событиям в Польше после начала войны, то есть подпадали под юрисдикцию трибунала. Франк участвовал в уничтожении Польши как национальной общности, он эксплуатировал ресурсы этой страны и направлял их на ведение войны, жестоко подавляя сопротивление. Он создал царство террора. На подвластной ему территории появились концлагеря, среди них «печально известные Треблинка и Майданек». Были ликвидированы тысячи поляков, в том числе «ведущие представители» интеллигенции. Сотни тысяч направлялись на принудительный труд в Германию. Евреев сгоняли в гетто, подвергали различным видам дискриминации, морили голодом и уничтожали.

Судья учел высказанное Франком признание в «ужасном чувстве вины» за те злодеяния, что творились на вверенной ему территории. Однако в конечном счете защита Франка сводилась к попыткам доказать, что он не несет ответственности, поскольку происходившее было ему неподконтрольно или же вовсе неизвестно.

– Можно допустить предположение, что некоторые преступления совершались на территории генерал-губернаторства без ведома Франка, – подытожил Биддл, – или даже иногда вопреки его противодействию.

Он также готов был допустить, что не все преступные политические решения исходили от генерал-губернатора. Тем не менее Франк «сознательно и добровольно» участвовал в терроре, экономической эксплуатации Польши, в действиях, которые привели многие тысячи людей к голодной смерти. Он участвовал в депортации более миллиона поляков в Германию и в программе, предусматривавшей уничтожение по меньшей мере трех миллионов евреев{653}.

Все это означало, что Франк виновен в военных преступлениях и преступлениях против человечества.

Слово «геноцид» Биддл не использовал.

Франк сидел тихо и внимательно слушал все остальные приговоры. Из двадцати одного подсудимого трое были оправданы{654}: Ялмар Шахт, бывший президент рейхсбанка, ушел от ответственности, поскольку не удалось доказать, что он был осведомлен о планах агрессивной войны. По этой же причине оправдали и Франца фон Папена, который на протяжении полутора лет занимал при Гитлере должность вице-канцлера. Ганс Фриче, мелкая сошка из геббельсовского Министерства пропаганды и недостаточная замена для своего покойного босса, был оправдан, поскольку не удалось доказать, что он намеренно подстрекал к жестокости немецкий народ. Кроме Франка еще несколько подсудимых были признаны виновными в совершении преступлений против человечества, но ни одному не предъявили обвинение в геноциде. Само это слово не произносилось.

Сделали перерыв на обед. После перерыва подсудимым предстояло выслушать приговоры. Франк, как и все остальные, пока что поздравлял троих оправданных.

155

После перерыва все взгляды вновь устремились на ту маленькую деревянную дверь за скамьями для подсудимых. Вновь «открывается – закрывается – открывается – закрывается», как сообщал читателям «Таймс» Р. У. Купер: подсудимые входят один за другим и оборачиваются лицом к судьям.

Без десяти три слушания возобновились, Впервые на этом длившемся год процессе восемнадцать признанных виновными и ожидавших лишь конкретного приговора подсудимые рассматривались не как единая группа, но как отдельные личности. Их не заводили в зал всех вместе – каждый ждал своей очереди снаружи, у лифта. Каждый входил в зал, выслушивал приговор и выходил.

Те, кто не был в тот день в зале № 600, лишены возможности увидеть этот самый драматический момент суда: из уважения к человеческому достоинству подсудимых их не снимали, когда они выслушивали приговор. Франка вызвали седьмым. Из первых шести пятеро получили смертный приговор: Геринг, Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер и Розенберг{655}. Рудольф Гесс избежал петли и был приговорен к пожизненному заключению.

Настала очередь Франка подняться на лифте и пройти через раздвижную дверь. Входя в зал, он в растерянности повернулся не в ту сторону, встал спиной к судьям. Конвоирам пришлось его развернуть. Ребекка Уэст обратила на это внимание{656}. Было ли это формой протеста? Нет, она истолковала это как «очередное проявление» смятения. Теперь, стоя лицом к судьям, он выслушал приговор и даже, как некоторые сочли, достаточно храбро. Судья Лоуренс ограничился короткой формулировкой:

– На основании пунктов обвинения, которые были доказаны, трибунал приговаривает вас к смерти через повешение.

«Tod durch den Strang», «смерть от веревки», – прозвучало в наушниках Франка{657}.

Ему не суждено было узнать, что старинное знакомство с Анри Доннедье сулило небольшую надежду на избавление: француз пытался спасти ему жизнь и до конца настаивал на пожизненном заключении вместо казни, однако все семеро коллег высказались против. Судья Биддл даже выразил удивление, с какой стати французский коллега проявляет «странную снисходительность» к немецкому юристу, окончательно уличенному международному преступнику{658}. Возможно, американский судья, как и Ив Бегбедер, не знал, что в 1935 году Доннедье побывал в Берлине по приглашению Франка.