Восточная политика Александра Македонского - [129]
В источниках нет единого мнения о том, как протекала болезнь. Если бы такое единство существовало, можно было бы определенно, с учетом успехов современной медицины, поставить диагноз и уяснить ход течения роковой болезни, или отвергнув его, говорить о вероятности насильственного вмешательства.
Плутарх приводит слова Аристобула о том, что от лихорадки у Александра помутился разум, он испытывал сильнейшую жажду и пил вино. От этого он совсем обезумел и скончался [291].
Опираясь на дворцовый дневник, Плутарх по дням описывает болезнь Александра. В 18-е даисия он спал в бане по причине лихорадки. На следующий день, хотя и был болен, днем играл с Медием в кости. Ночью его лихорадило. 20-го он снова лег в бане, разговаривал с Неархом и его товарищами, слушал их рассказы о Великом море. 21-е он провел таким же образом; жар у него стал сильнее, ночь он провел худо и днем весь горел; его положили около большого бассейна. 24-го он поднялся в сильной лихорадке; его перенесли в противоположный конец дворца; 25-го он немного уснул, но лихорадка его не оставляла. В этот день и в следующий он был уже без голоса; 28-го вечером наступила смерть [292]. Плутарх спешит подтвердить, что большая часть этого сообщения взята "слово в слово" из дворцовых дневников [293]. Из этого же источника черпает свои сведения и Арриан, который, однако, передает их без подробностей. И здесь Александр заболел лихорадкой после пирушки. Его вынесли на ложе для жертвоприношения, затем отнесли на постель к реке, через которую его переправили на судне; на следующий день, после положенных жертв, он в комнате беседовал с Медием; в последующее время он почувствовал себя плохо, состояние его все ухудшалось; потом ему стало совсем худо, и его перенесли из парка во дворец. Болезнь прогрессировала; он потерял речь. "Ночью и днем у него была жестокая лихорадка, не прекращавшаяся и в следующую ночь и на следующий день" [294].
Как у Плутарха, так и у Арриана, болезнь начинается после пирушки, в результате обилия выпитого вина. Болезнь протекала не внезапно, в ней были моменты затухания, когда больной мог слушать друзей и даже играть с Медием (по Плутарху) или беседовать с ним (по Арриану); наконец, болезнь сопровождалась высокой температурой (по Плутарху) и потерей речи (Плутарх и Арриан).
По этим указаниям трудно определить существо заболевания; остаются все же неясными как его симптомы, так и формы, в которых оно протекало. Вызывает известное недоумение, почему "царские дневники", в которых подробно фиксировались более мелкие события, чем смерть Александра, были так скупы в этом случае. Не исключена вероятность того, что Арриан и Плутарх сократили здесь свой источник в угоду своей исторической концепции.
Если апологетическая версия, опираясь на известия царских дневников, старается показать сравнительно медленное течение болезни, то представители антиалександровской версии подчеркивают внезапность этого события, давая тем самым понять, что оно не могло произойти без внешнего вмешательства. Так, Диодор указывает, что Александр, выпив большой кубок чистого вина, вдруг, словно пораженный сильным ударом, громко вскрикнул и застонал. Друзья вынесли его на руках и уложили в постель, неотступно сидели при нем. Болезнь усиливалась; созвали врачей, но никто не смог ничем помочь ему в его тяжких страданиях [295]. Юстин говорит еще более определенно: приняв кубок и выпив до половины, Александр внезапно, точно пронзенный копьем, застонал. Он был унесен с пира полумертвым и так жестоко страдал от боли, что умолял дать ему оружие вместо лекарства; даже легкое прикосновение причиняло ему такую же боль, как рана[296].
Юстин прямо, без обиняков, подчеркивает, что мы здесь имеем дело не с какой-то тяжелой формой восточной лихорадки, а с коварным убийством, гнусность которого сильным и влиятельным преемникам Александра удалось скрыть [297]. Эта мысль отчетливо проводится также у Курция и Диодора. Антипатр, став властелином Македонии и Греции, имел полную возможность заглушить всякие слухи о своем участии в убийстве. После смерти Александра он остался в Европе самым могущественным, а когда некоторое время спустя власть в Македонском государстве получил его сын Кассандр, многие не решались писать об отравлении[298]. Таким образом, при потомках Антипатра, когда были истреблены все, кто остался в каком-либо родстве с Александром, этим слухам широко распространяться тоже было трудно [299]. И все же эти слухи проникали. Через 6 лет после смерти Александра его мать Олимпиада получила донос. Она многих казнила, а останки сына Антипатра Иолая, - по слухам, убийцы Александра, - велела выбросить [300]. Полностью утихнуть этим слухам не удавалось даже под строгим запретом.
Характерно, что версия о насильственном устранении македонского царя известна всем источникам без исключения. Одни только принимают ее как действительно совершившийся факт (Юстин), другие передают это известие со слов других писателей, сами же вполне допуская возможность отравления (Курций, Диодор), третьи показывают свою осведомленность в известиях об отравлении, но считают эти известия простой выдумкой (Арриан, Плутарх). Подтверждением этого служит, по мнению Плутарха, то обстоятельство, что пока в течение ряда дней военачальники спорили и ссорились, на теле покойного не обнаружилось никаких признаков разложения, несмотря на исключительно жаркий климат Месопотамии
