Восставший разум - [38]

Вода обрушивается внезапно, без предварительных капель, сразу, всей мощью грозовой стихии. Дворники и фары не обеспечивают видимость дороги. Железная амфибия плывет в бурлящем потоке, ориентируясь, скорее, интуицией водителя, чем его зрением. Непроглядный мрак разрывается голубыми слепящими вспышками. За ними сыплются удары небесного молотобойца, подбрасывающие машину, словно скорлупку. Вездеход встает, как витязь на распутье, – шквальный ветер не предвещает, впереди, ничего хорошего.

– Колдует старуха-непогода, – нарушает оцепенение команды Тонкиход. – Кажется, что весь мир разрушен жестокой ведьмой, только мы, в замкнутой клетке, оставлены ею на ужин.

– Хорошую же участь ты нам пророчишь в начале больших событий, – реагирует на фантазии родственника Вольдемар. – Все это важное знамение. Силы зла восстали и не хотят подпускать нас к сокровенным тайнам, значит, мы на правильном пути!

– Неужели мы должны вступить в единоборство с могущественными силами природы? Разве это возможно? – переживает Тонкиход.

– Но, ведь ты восстал против общественного строя, доказывая Барону, что людей нельзя приписывать как скот к какому-то месту! – смеется Вольдемар. – А государственная машина сильнее лесных духов – любого в бараний рог скрутить. Поэтому тебе Барона не переубедить – он винтик этой системы.

– Люди должны жить свободно: куда хочу – туда лечу, где хочу – там и живу, – выражает свое мнение Тонкиход.

– Когда к вам пришли, желающие уйти в другое время, Барон заставил их выписываться из квартир, – опять срывается Вольдемар на визг от смеха. – Вы представляете картину! Как будет милиционер проверять паспорта у голых, проходящих через чугунные ворота: «А тебе, батенька, нельзя в другое время у тебя штампик в документе, что ты наш – из двадцать первого века».

– Ваш век очень жесток, – заключает Тонкиход. – Безумие завладело человечеством, помрачило его разум. Вы не хотите помочь попавшим в беду пленникам, так хотя бы, не смейтесь. Они не виноваты, что какая-то сила забросила их в этот грубый мир, где правит зло. У нас вся надежда на озеро, что светлые духи помогут нам вернуться в свои родные времена.

– Мы тоже надеемся на них, что Эвоангелы помогут нам осуществить фантомные шоу, – высказывает свои мысли Олег.

– Не забывайте, что на Куролесовом озере присутствует еще и третья сила – Внеземная, – напоминает Пашка.

– Вроде бы свет побеждает тьму! – делает заключение Игорь, увидев впереди просвет. – Ничто не бывает вечным. Стихия слабеет.

Становится светлей. Открываются поверженные дали. Дорога тонет в бурных потоках, все сметающих на пути. Машина идет, местами погружаясь в сильное течение так глубоко, что, кажется, вот-вот ее подхватит вода и унесет в дебри.

– Вот тут-то понтон может сыграть злую шутку, – предупреждает Игорь. – Может забросить в такой бурелом, что за сутки не выберешься.

– Если на тракте такая оказия, а что же на лесной дороге? – переживает вслух Олег. – Ее или совсем размыло в кашу, или завалило деревьями.

Эти мысли тут же оправдывает обстановка: кругом видны следы ураганного ветра. Вырванные с корнями, вековые сосны и березы безмолвно лежат вдоль трассы, преграждая путь завалами.

– Это жертвы темного заговора. Они сложили буйные головы, разбрызгав по асфальту свои зеленые мозги, – выражает свою печаль Тонкиход.

– Ну вот! Я же говорил, что мы на верном пути! Силы зла не пускают нас дальше! – продолжает свое Вольдемар. – Придется потягаться. Вылезайте – будем расчищать дорогу.

С другой стороны завала, тоже чистят дорогу водители встречного транспорта. Игорь заводит бензопилу, и крушит раскидистые ветви, подбираясь к могучим стволам. Острые зубья пилы вонзаются в кондовую плоть, разделывая ее на чурбаки. Десятки рук растаскивают ощетинившиеся сучьями обрезки. Общими усилиями, путь быстро освобожден, и движение продолжено.

Но лесная дорожка, свернувшая с тракта, оказывается лучше ожидаемого прогноза. Вода не держится на песчаном и каменистом грунте, а молодой посадочный лес, растущий вдоль просеки, не поддался натиску бури.

– Когда-то она было хорошо накатана грузовиками и лесовозами, что мотались в безымянный поселок, – разъясняет Вольдемар. – Жил там отчаянный лесной народ. Их пристанище как раз и размещалось на куролесовских берегах.

Дорога выходит на открытое место территории бывшего поселка. Но гостей встречают лишь дикие заросли малины, смородины, рябины, калины, радовавшие когда-то жителей цветочными ароматами и сочными плодами. Теперь же – сады в полном запустении. Редкие трухлявые срубы домиков, с проваленными крышами чернеют в зеленом тумане крапивы и лебеды. Все эти заброшенные угодья охватывают подножье высокой хвойной горы.

– Забытый людьми край! – продолжает Вольдемар. – В прошлом веке жизнь тут звенела топорами и пилами. Это пристанище лесорубов, подсочников, заготовителей пенькового смолья, а до них обитали здесь старатели. Жили без электричества и магазинов по своим таежным законам. Сейчас только рыбаки посещают Куролесово озеро. А эта гора – Шапка. Так ее прозвали за куполообразную форму, покрытую густым сосняком.