Восставшие из пепла - [53]

При осаде Просека ромеями пьяные защитники крепости начали сталкивать ночью с кручи пустые бочки и пугать их грохотом воинов и евнухов василевса. Добромир Хриз решил взглянуть на это веселое сумасбродство. Как и было положено, следом за ним отправились его телохранители — Дан и Коста. Хриз прошел слабо освещенным коридором к северной башне и поднялся на стену. Темнота была густой и влажной. Едва он сделал несколько шагов, как вдруг услышал свист стрелы, она ударилась в ножны его меча и, отскочив, исчезла в темной бездне. Пока он соображал, что произошло, во мраке раздался глухой рев, и тяжелое тело сорвалось вниз. Стража бросилась на крик и обнаружила за поворотом стены Косту. Он тяжело дышал, лицо было исцарапано, одежда порвана. Добромир подошел, оглядел его:

— Что случилось?

— Дан хотел убить тебя, господин… Стрелял в тебя.

— Где он?

— Внизу, господин…

— Смотри ты! — Добромир пристально поглядел на Косту и больше ничего не сказал.

В тот же вечер место Дана занял — Хинко Балта, друг детства Хриза. Они вместе росли в горах, вместе купались в прозрачной воде горных рек, вместе ловили пестрых форелей. Добромир полностью доверял ему, впрочем, он никогда не сомневался и в верности Косты, но теперь… Прямых доказательств черных умыслов Косты не было, но для собственного спокойствия Добромир решил удалить от себя Хрисана и назначил его начальником крепости Струмица. Так, внезапно возвысив Косту, Хриз приставил к нему своих людей и приказал следить за каждым его шагом и движением. Но тайные соглядатаи ничего предосудительного в его поведении не находили, Хрисан Коста, как и раньше, был добр, смел, умел безудержно веселиться. Ну, а шумное веселье всегда было по душе самому Хризу. Подумав об этом, прикинув так и этак, Хриз отдал распоряжение повернуть к Струмице…

Все население Струмицы высыпало за крепостные ворота. В руках у женщин были зеленые ветки и цветы. Священники славили храбрость Добромира, возносили молитвы богу, чтобы он даровал их господину много лет жизни. Хриз ехал верхом на коне меж двух пестрых рядов встречающих, и сердце его билось, как крылья вольной птицы. Потом Хрисан Коста усадил его за богатый стол. Веселье шло до самого утра, и все это время Добромир Хриз был начеку, внимательно следил за Костой, за всем происходящим. Ничего подозрительного он не заметил, за время пиршества ничего не случилось. Утром Хриз радушно распрощался с Костой, дружески похлопал его по плечу, и сомнения в его душе рассеялись как дым…

В Просеке его поджидала новость. Еще приближаясь к крепости, он заметил раскинутые в низине, по берегу реки, пестрые шатры. Встретившие его люди, передавая ему ключи от главных ворот крепости, сообщили, что прибыли послы императора. Ого, подумал Хриз, чего же теперь хочет от него василевс, эта хитрая и подлая лиса? Он дернул за поводья коня и сказал:

— Я приму их завтра вечером!

Сегодня после веселой пиршественной ночи заниматься государственными делами ему не хотелось…

Солнце словно застряло в ветвях старой чинары. Добромир любил смотреть, как закат золотит столетнее дерево, осыпая его ветви огненными брызгами. В такие минуты чинара напоминала разложенный повстанцами костер в горах, пламя которого рвалось к небу. Сколько раз василевс пытался погасить огонь таких костров, думал Добромир. Но это ему, всесильному, не удавалось. Лишь хитростью да подлостью он добивался иногда побед. Так василевс заманил в ловушку его, Хриза, побратима Иванко — и убил. Сколь смел был Иванко, столь и беспомощен против хитрости ромеев. Он стремительно возвысился, но слава его закатилась быстро. Добромир не таков, его василевс не околпачит. А послов его он выслушает. Но и впредь будет делать не то, что угодно василевсу, а что сам захочет. Не нашлась еще такая сила, которая могла бы выбить его из крепости Просек, казалось, созданной для него богом. Надо строже проверять гостей-ромеев. По просьбе Калояна он принял Мануила Камицу, и вдвоем они еще сильнее раздули пламя бунта против василевса. Но кто может дать Добромиру слово, что Камица не изменит ему, не посягнет на его жизнь, чтобы самому стать хозяином этой неприступной крепости? Кто поручится за него? В свое время Камица ведь сверг с престола Исаака Ангела, а сейчас воюет против Алексея Ангела, которого сам посадил на трон… Ох, темна человеческая душа, как дегтярница. Пламя-то бунта они раздули, и Камица клялся в верности общему делу, а сейчас вот отправился в Пелопоннес, в Старую Грецию завоевывать собственную славу, чтобы эту славу уже не делить с ним, с Добромиром. Ничего, пусть воюет! Добромиру Хризу и своей славы хватает, своих почестей хоть отбавляй!

Он опять вспомнил о трапезе в Струмице, о девушке, которую Коста дал ему в постель, усмехнулся и щелкнул пальцами.

Дремавший в углу Хинко приподнялся с подушки:

— Что, господин?

— Что? Ах да… Пусть приведут послов!

— Пусть приведут послов! — крикнул Хинко.

Где-то у входа откликнулись:

— …послов…

Послов василевса было трое. Белые, изнеженные лица, шелковые накидки, приветливые улыбки. Глава посольства представился:

— Георгий Инеот, первый советник и виночерпий божественного василевса Алексея Ангела…