Восставшие из пепла - [34]

Мануил Камица устал от собственной жестокости. Пенье жаворонка напомнило ему, что есть другая жизнь — жизнь без забот, в томительных мечтах о любви, которая рождает песню. Но не за песнями пришел к подножию Кричимской крепости протостратор. От него ждут приказов и победы…

Камица опустил наличник своего золоченого шлема и велел пехоте продвигаться вперед. В третий раз он штурмовал крепость. Дважды его войска были отброшены с большими потерями. И этот приступ скорее всего будет безуспешным. Если не подойдут повозки со штурмовыми лестницами, крепость вряд ли удастся взять. Усатые горцы нахально разгуливали по ее прочным стенам и самой отборной бранью поносили ромеев. Те, кто понимал болгарский язык, плевались и сатанели от ярости.

Воины рядами двинулись на приступ, побежали к крепости. Но едва они достигли подножия башен, как сверху на них обрушился водопад тяжелых камней; испугавшись, воины отступили. Камица даже не расстроился, эти атаки должны держать неприятеля в страхе и напряжении. Болгары не стреляли, видимо, у них кончились стрелы. И если они обороняются камнями, размышлял Камица, значит, их дела совсем плохи. Но где его повозки с лестницами? Камица велел подать сигнал о прекращении штурма и посмотрел в сторону Филиппополя. Где-то вдали он едва различил отряд конников. Позади них словно черные жуки медленно тянулись повозки…

Камица сидел под старой вербой и лениво отирал со лба пот. Возле него, как ненужная вещь, лежал шлем. Искусный мастер ковал его, а еще более искусный ювелир украшал. Золото мягким светом успокаивало глаза, располагало к размышлениям. Камица не знал этих мастеров. Шлем и кольчуга достались ему в одном из боев с войсками Фридриха Барбароссы на этой земле. Владельцем доспехов был знатный рыцарь, ростом с него, Камицу. Когда войска ромеев вон за теми холмами хотели остановиться на отдых, на них неожиданно напали алеманны. Ромеи отступили, враги преследовать их не стали, лишь один рыцарь со своей свитой бросился в погоню за небольшим отрядом, прикрывавшим под предводительством Камицы отход основных войск. Оруженосцы рыцаря издали выкрикивали оскорбления, смеялись над трусостью ромеев. Это разозлило Камицу, и он повернул коня. Люди его занялись оруженосцами рыцаря, а сам Камица вступил в поединок с их господином. Рыцарь был смел, но безрассуден. Он все время налетал на Камицу, не думая о том, что его перегруженный броней конь уже устал. В конце концов случилось то, на что Камица и рассчитывал — усталая лошадь споткнулась, рыцарь вылетел из седла. Протостратор соскочил с коня, прижал рыцаря мечом к земле, но убивать не стал, взял в плен. Позднее, когда Барбаросса перешел через Пропонтиду, Камица отпустил пленника на волю, а его оружие и доспехи оставил себе. Да, тогда он воевал с достойными противниками, а сейчас — с какими-то медвежатниками и конепасами. Камица злился, что не может их раздавить, как жалких букашек. Столько времени он торчит под этой крепостью, а она все держится. Правда, силы ее защитников, кажется, иссякают. После каждого штурма, отогнав осаждающих, болгары для наблюдения за войсками ромеев оставляли на стенах всего по несколько стражников. Остальные, вероятно, отправлялись собирать камни — другого оружия у них не было. И протостратор задумал хитрость. Он распорядился позвать к нему Георгия Палеолога, они долго о чем-то разговаривали, глазами ощупывая крепость, у стен которой лежали груды мертвых ромейских воинов. Потом они расстались, а вскоре боевые рога вновь разодрали воздух. Ряды ромеев снова устремились к кричимским стенам. На этот раз приступ был более упорный. Впереди шли штурмовые отряды с лестницами, среди простых шлемов под ярким солнцем огнем пылал золоченый шлем Георгия Палеолога. А когда и этот приступ был отбит, Георгий не вернулся. Он лежал мертвый возле косо приставленной к стене лестницы. Воины искренне жалели о добром и веселом молодом Палеологе. Прошло некоторое время, немногочисленные защитники крепости, как и раньше, исчезли с ее стен. И в это-то время несколько «мертвецов», в том числе и Георгий, ожили, быстро поправили легкую лестницу, с кошачьей ловкостью взобрались на стену и перемахнули через ее каменные зубья. Из соседних кустов на помощь им бросились другие ромеи. Тотчас вновь по приказу Камицы затрубили боевые рога, пехотинцы ринулись к крепости, на стенах которой уже шла жаркая сеча, и, как саранча, поползли по лестницам вверх. Горстка защитников крепости справиться с ними уже не могла, болгары покинули стены, отступили к южным воротам и с боем пробили себе дорогу к выходу в горы. На вымощенном каменными плитами дворе крепости остались лежать тела убитых…

Мануил Камица вскочил на коня и направился к павшей крепости. У ворот его ждали сотники. По каменной дорожке навстречу ему бежал кровавый ручеек. Конь ступил в кровь, поскользнулся, и Камица чуть было не вылетел из седла. Протостратор был суеверен, страх сжал его сердце: не к добру… Плохая примета…

Он распорядился похоронить мертвых, осмотрел все уголки крепости и лишь после этого потребовал, чтобы ему принесли ужин. Настроение у него было испорчено.