Восстаньте из праха - [3]

Он не мог ползти вверх по гладкому стержню, но мог запросто скользить вниз. Он начал осторожно двигаться вдоль стержня, разглядывая пространство под собой, тонувшее в серой мгле. Когда он поднял голову и посмотрел вверх, то мгновенно позабыл о водопаде тел, со свистом проносящихся мимо.

Узкий предмет, отливающий яркой зеленью, опускался между слоем падающих тел и тех, что оставались неподвижными. Предмет напомнил Бартону вытянутое индейское каноэ, и его движение сопровождалось слабым гулом; Бартон не заметил никаких устройств, способных удерживать предмет в воздухе. Абсолютно никаких, отметил Бартон, вспомнив волшебный ковер-самолет из сказок 1001 ночи.

Из-за края воздушного аппарата высунулось лицо. Зеленое каноэ замерло, и гудение прекратилось. Рядом с первым лицом возникло еще одно. Бартон заметил, что у людей длинные темные волосы и смуглая кожа. Когда лица исчезли, снова раздался гул невидимого двигателя, и предмет медленно двинулся к нему. Их разделяло всего футов пять, когда каноэ остановилось: на его носу имелось небольшое изображение раскручивающейся белой спирали. Один из людей в странном экипаже произнес загадочную фразу. Незнакомые гортанные слова со множеством гласных звуков напоминали полинезийские наречия.

Внезапно невидимый силовой кокон сомкнулся вокруг Бартона. Падающие тела стали двигаться все медленнее и вскоре застыли в полной неподвижности. Бартон почувствовал, как неодолимая сила потянула его наверх. Он с отчаянием цеплялся за стержень руками; его ноги поплыли вверх, за ними последовало тело, затем разжались пальцы. Бартон почувствовал, что контакт с окружающим миром слабеет — полупрозрачное стекло накрывало и затягивало его сознание. Он проплыл мимо каноэ и замер над ним. Лежа на животе, он смотрел вниз на сидящих в воздушном экипаже людей. Они были едва одеты, с темной кожей, как у йеменских арабов, но с европейскими чертами красивых смуглых лиц.

Один из них поднял руку, в которой блеснул небольшой металлический стержень размером с карандаш. Бартон решил, что это — какое-то оружие; внезапно нахлынувшая ненависть к смуглому незнакомцу заставила его взреветь от ярости. Ощущая свое бессилие, он судорожно замахал руками, пытаясь приблизиться к каноэ. Его перекошенный рот захлебывался от крика.

— Убью! — ревел он. — Убью! Убью! Убью!.. — вновь окунаясь в забвение.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Он лежал на траве у воды под сенью плакучих ив, а над ним возвышался Бог. В широко раскрытых глазах человека застыло беспомощное недоумение новорожденного младенца. Бог тыкал ему под ребра концом металлического прута. Бог казался человеком среднего возраста, высоким, с длинной черной раздвоенной бородой, одетым как джентльмен времен правления королевы Виктории.

— Ты опоздал, — произнес Бог... — Опоздал с оплатой своего долга. Ты понял?

— Какого долга? — с удивлением спросил человек, проверяя пальцами ребра, дабы удостовериться, что они целы.

— Что? Ты не знаешь о своем долге? — рассмеялся Бог. — Ты обязан мне плотью, Ричард Френсис Бартон. — Он опять ткнул прутом в грудь человека. — Не говоря уже о душе. Ты задолжал мне за тело и за душу, что одно и то же!

Бартон попробовал подняться на ноги. Никто, даже Бог, не смеет безнаказанно уйти, потыкав ему в ребра.

Бог, не обращая внимания на тщетные попытки, вытащил массивные золотые часы из кармана жилета, отщелкнул резную крышку, взглянул на циферблат и произнес:

— Давно пора.

Затем он протянул Бартону руку, повернув ее ладонью вверх.

— Платите, сэр. В противном случае, я вынужден буду лишить вас права дальнейшего пользования.

— Пользования чем?

Наступила тьма. Бог начал растворяться во мраке. Именно тогда Бартон заметил, что Бог похож на него самого: такие же темные прямые волосы, такое же смуглое лицо и такие же черные колючие глаза, высокие скулы, полные губы и выдвинутый вперед слегка раздвоенный подбородок. Такие же глубокие длинные шрамы — следы сомалийского дротика, пронзившего его челюсть во время памятной схватки близ Берберы — виднелись и на щеках Бога. Небольшие руки и ноги резко контрастировали с широкими плечами и мощной грудью. И он носил усы — длинные густые усы, из-за которых бедуины прозвали Бартона «отцом усачей».

— Ты больше похож на дьявола, — крикнул Бартон исчезающему Создателю, но тот уже превратился в одну из теней, скользящих во тьме.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Бартон спал, но был уже на той грани пробуждения, когда человек сознает, что еще спит. Утренний свет сменил уходящую ночь.

Глаза его открылись, наполненные недоумением. Он не понимал, где находится.

Вверху раскинулось голубое небо. Обнаженное тело ласкал легкий ветерок. Его лишенная волос голова, спина, ноги и ладони рук касались травы. Он повернулся направо и увидел равнину, покрытую короткой ярко-зеленой травой. Равнина тянулась примерно на милю, затем начинался плавный подъем, переходящий в гряду холмов, сначала пологих, затем все более и более крутых. Дальше их беспорядочные очертания постепенно сливались с подножием гор. Все возвышенности заросли деревьями; некоторые из них сверкали алой, лазурной, ярко-зеленой листвой, испещренной желтыми и темно-красными пятнами. Горы вздымались крутой, почти перпендикулярной стеной и казались невообразимо высокими. Черный и темно-зеленый цвета скалистых массивов напоминали стекловидные породы вулканического происхождения; не менее четверти их поверхности скрывали пятна лишайника.