Восстаньте из праха - [2]

Бартон огляделся. Невдалеке от него плавало тело смуглого мужчины, напоминавшего итальянца. С другой стороны — женщина, по-видимому — индианка; за ней — молодой человек с нордическими чертами лица. Что-то показалось Бартону странным. После третьего оборота ему удалось рассмотреть правую руку юноши, ярко-красную от локтя и до кончика пальцев, по-видимому, лишенную кожи. Затем он обратил внимание на мужчину, на лице которого отсутствовала не только кожа, но и мышцы. Присмотревшись, он заметил и другие тела с недостающими органами, а вдали неторопливо вращался скелет — Бартон не разглядел мышц, только свернутые в клубки внутренности.

Он продолжал озираться, пока тело его медленно вращалось. Страх волнами захлестывал его сознание. Внезапно он понял, что находится внутри таинственного колоссального сооружения и что металлические стержни излучают невидимое поле, поддерживающее в пространстве миллионы — если не миллиарды — человеческих существ. В огромной усыпальнице бодрствовал только он.

Где находится это место?

Разумеется, не в Триесте 1890 года, входившем в состав Австро-Венгерской империи. Но, с другой стороны, то, что его окружает, совершенно непохоже на любую известную ему версию загробной жизни — хотя в этом вопросе он всегда считал себя знатоком.

Итак, он умер, но ожил снова. Доктрины всех религий, которые он изучал, допускали загробное существование, но подобная идея вызывала у него только усмешку. Теперь же, очнувшись, он не мог отрицать, что эта идея наполнена смыслом. На его счастье рядом нет никого, кто мог бы сказать ему с усмешкой: «Ну что, проклятый нечестивец, убедился?»

Он прикинул, что один оборот совершает секунд за десять, это давало возможность подробно рассмотреть близвисящих соседей. И тут в поле его зрения попало нечто, от чего он едва не задохнулся. В пятом ряду находилось тело, которое лишь на первый взгляд казалось человеческим, потому что ни один представитель расы Гомо Сапиенс не имеет четырех пальцев на руках и ногах! Как не имеют люди кожистых носов, похожих на собачьи, тонких черных губ и ушных раковин странной формы!

И все же страх постепенно отступал. Хотя он еще не обрел привычного состояния спокойной уверенности, удушье прошло, сердце забилось ровнее, сознание прояснилось. Бартон должен найти кого-нибудь, кто сможет объяснить, куда он попал. И зачем. Но сначала он должен решить, каким образом выбраться из данного состояния — ведь сейчас он беспомощен, как кабан, насаженный на вертел. Одновременно с решимостью к нему вернулось желание действовать.

Он согнул колени и затем резко выпрямил ноги; движение продвинуло его вперед на дюйм-полтора. Он снова с силой оттолкнулся ногами, заметив, что преодолевает сопротивление невидимой силы. Но стоило остановиться, как что-то медленно, но уверенно, отодвинуло его обратно в первоначальное положение.

Он начал с яростью работать руками и ногами — подобно пловцу, борющемуся с сильным встречным течением. Ему вновь удалось немного продвинуться, но, чем ближе к стержню он оказывался, тем сильнее становилось противодействие выталкивающего поля, в котором он застревал и барахтался как муха в паутине. Но он не собирался сдаваться. Если уступить, то снова окажешься в исходной точке, уставший и обессиленный. Он не привык отступать, он будет бороться, пока его тело сохраняет хоть каплю энергии.

Бартон тяжело дышал, его конечности с трудом преодолевали сопротивление вязкой среды, на теле выступил пот. Но он все же продвигался вперед! И, наконец, пальцами левой руки он дотянулся до стержня, теплого и твердого наощупь.

Внезапно вернулось ощущение веса; Бартон понял, где действительно находится низ, и в то же мгновение начал падать. Прикосновение к стержню подействовало, как волшебное заклятие. Удерживавший силовой кокон исчез, и его тело полетело вниз. Инстинктивно пытаясь задержать падение, он ухватился левой рукой за стержень. Его движение замедлилось; теперь он скользил вдоль стержня, ощущая ладонью усиливающийся жар от трения. Когда боль стала нестерпимой, он ухватился за стержень другой рукой, пытаясь замедлить падение.

Перед ним, по другую сторону стержня, начали падать тела. Они плавно двигались вниз, продолжая вращаться, сохраняя свое положение и интервалы между соседями. Один из слоев гигантской кристаллической решетки заскользил куда-то вниз, в бездну.

Затылок Бартона, лишенный волос, ощутил слабое дуновение. Он оглянулся — слой позади него тоже пришел в движение. Одно за другим, вытянувшись, но не прекращая вращаться, тела проносились мимо в нескольких дюймах от него. Он плотнее прижался к стержню, испугавшись, что падающие тела собьют его с ненадежной опоры и увлекут следом — вниз, в пропасть.

Сначала он просто разглядывал бесконечную череду проносящихся мимо людей, затем начал считать их. Он всегда любил точные цифры. Однако его терпение иссякло, когда он досчитал до трех тысяч. Он висел на шесте и тупо взирал на водопад плоти. Куда, в какую невообразимую глубину несутся тела? Сколько их? Что с ними станет? Прикоснувшись к стержню, он невольно послужил виновником их бесконечного падения, каким-то образом выключив генерируемое силовое поле.