Восстание Уильяма Уоллеса. [Стерлинг-Бриджское и Фолкиркское сражения] - [19]

У большой армии большие аппетиты. По мере того, как количество солдат росло, Уоллес переправлял их в свой военный лагерь в Торвудском лесу, где, во-первых, было легче снабдить всем необходимым такую массу людей, а, во-вторых, там проходила единственная дорога на Стерлинг.

Тем временем король Эдуард из Дурхема переехал в Ньюкасл, откуда 29 июня направился в Роксбург, где в начале июля соединился с армией. Вскоре английское войско выступило в поход. Их путь лежал на север, через Ламмермюирские холмы к Лодердейлу. Территория, по которой шли англичане, была пустынна и безжизненна. Местные жители давно разбежались, прихватив с собой всё, чем незваные гости могли бы поживиться. Англичане злились, жгли брошенные дома, и чёрные столбы дыма безошибочно указали Уоллесу, откуда ждать врага. Эдуард, напротив, не имел ни малейшего представления о местонахождении шотландцев. Наобум король пошлёпал через Лодердейл от Далхауси к Керклистону, западнее Эдинбурга, где и оставался с 15 по 20 июля. Армию сопровождал длинный обоз и огромные стада домашнего скота. Эдуард, вообще, был великий мастер снабжения. Успех его завоевания Уэльса сделали возможным не столько военные акции, сколько хорошая организация тыла. А вот непродуманность снабжения в 1298 году едва не привели к провалу всей компании. Марш из Роксбурга истощил запасы армии, а корабли, везущие в Лейт с восточного побережья Англии такое необходимое продовольствие, задерживались из-за плохой погоды и неблагоприятных ветров. Прокормить же армию было делом нелёгким и дорогостоящим. Яркой иллюстрацией этого может послужить счёт на сумму 177 фунтов и 17 шиллингов, выставленный англичанам колдстримским аббатом за ночь, проведённую на его землях во время первого вторжения в Шотландию. Всего за одну ночь служивые умяли зерна на 50 фунтов, 497 овец с ягнятами и 100 баранов.

Пока армия ожидала подвоза провианта у Керклистона, Эдуард послал Энтони Бека, епископа Дурхемского, и Джона Фитцмармадьюка выбить шотландцев из замков Восточного Лотиана. Повстанцы за крепкими стенами и в ус не дули, а выкурить их оттуда возможности не было ввиду полного отсутствия осадных машин. Взятый с собой провиант закончился быстро, и, когда солдаты епископа принялись, как зайцы, глодать дикий горох с окрестных лугов, Бек отправил Фитцмармадьюка обратно к королю с письмом, в котором излагал все эти доводы и просил новых инструкций. Эдуард раздражённо отписал, что «…христианскому смирению не место на войне… Вперёд, будьте мужественны и мне не в чем будет Вас упрекнуть… Однако остерегайтесь показываться мне на глаза до тех пор, пока все три замка не будут взяты…» Королевский разнос возымел действие, и в течение двух дней замок Дирлтон был взят, а прочие два шотландцы оставили без борьбы.

Надгробие Джона Фитцмармадьюка в Честер-ле-Стрит, Дурхэм. На щите – его герб, «на серебряном поле три попугая и пояс красного цвета»

Дух оголодавшего войска ещё больше подняло прибытие нескольких кораблей. Увы, радость была преждевременной: суда привезли 200 бочек вина, а долгожданная пища была всё ещё в пути. Валлийские пехотинцы, находившиеся в особенно отчаянном положении, добрались до вина и спьяну передрались с англичанами. В драке погибли несколько священников, бросившихся разнимать буянов. В побоище ввязались латники, перебившие около 80 забияк. Порядок был восстановлен, но настроения среди валлийцев преобладали мятежные, и при столкновении с шотландцами они вполне могли перейти на сторону врага. Беда состояла ещё и в том, что Эдуард ничего не знал о том, где этот враг, собственно говоря, находится. Шотландцы могли быть где угодно, и король, опасаясь их вторжения в Западные Марки, даже предупредил шерифов Нортумберленда, Кумберленда и Вестморленда быть начеку. Ситуация сложилась – хуже некуда, и Эдуард принял решение отступать к Эдинбургу.

И в этот момент удача, наконец, улыбнулась ему. В английский лагерь приехали два герцога – Патрик Данбарский и Жильбер д’Умфравилль. Англичане до мозга костей, хоть и носили шотландские титулы, они привезли Эдуарду то ли шпионов, то ли перебежчиков, которые сообщили, что Уоллес под Фолкирком, то есть в 30 километрах от расположения англичан! Мало того, по словам лазутчиков, Уоллес знал о намерении противника отходить к Эдинбургу и планировал напасть на их лагерь следующей же ночью или, в крайнем случае, застать их на марше. Видимо, он полагал, что враг слишком деморализован, чтобы дать достойный отпор. Но он ошибался. Боеспособность англичан была всё ещё высока. От полученных известий король воспрянул духом. В тот же день его армия оставила Керклистон и, покрыв до вечера более 16 километров, расположилась ночевать восточнее Линлитгоу, на холмах Бург-Мюир. Как пишет Гуисборо: «…Щиты для них стали подушками, а мечи – перинами. И кони их были привязаны рядом с хозяевами…» Эта чрезмерная бдительность привела к тому, что среди ночи жеребец короля наступил на него копытом. Истошные вопли Его Величества разбудили остальных, многие спросонья решили, что атакованы шотландцами, и в лагере поднялся переполох. Когда страсти улеглись, уже брезжил рассвет. Потоптанный конём Эдуард взобрался на виновника суматохи и повёл армию к Фолкирку.