Восстание теней [Восхождение тени] - [214]

Так и произошло, что, когда Сакри и я начали дряхлеть, мы не смогли передать Огнецвет нашим сыну и дочери. Миновало ещё столетие — и положение наше сделалось отчаянным. Ясаммез, старшая сестра всего рода, посоветовала нам начать с людьми войну и отбить замок, но меня страшило, что если мы проиграем это сражение, всё станет только хуже. Жена моя приняла сторону своей пра-сестры. Долгое время наша семья провела в спорах, пока не закипел и весь Кул-на-Квар. И наконец, утаив свой замысел от меня и от матери, сын мой Джанния и его сестра Санасу отправились в Южный Предел одни, взяв с собою лишь небольшой отряд воинов и слуг из замка.

Их, однако, схватили, и привели к Келлику, наследнику Англина, правителю королевств Пределов. И твой предок Келлик увидел Санасу, мою красавицу Санасу…"

Тут Иннир замолчал, и хотя лицо его почти не изменилось, оборвавшееся течение его тихих спокойных мыслей в голове потрясло Баррика не меньше, чем если бы король зарыдал…

"…И он захотел её для себя, — продолжил король фаэри спустя какое-то время. — Смертный человек возжаждал ту, которая должна была стать бессмертной королевой всего своего народа! И он схватил её, как волк хватает грациозную лань, нимало не заботясь о том, какая красота падёт жертвой его неуёмной жадности…"

На этот раз пауза была намеренной; Баррик, словно во сне, беспомощно наблюдал, как бледное лицо короля каменеет, становясь ещё более схожим с ликом статуи.

"Он взял её. Джанния, её брат, её наречённый — мой сын! — сражался за сестру, но у короля Келлика было много солдат. Джанийя был… убит. Санасу — похищена. Огнецвет не мог быть передан сыну и дочери. И конец народа встал у дверей".

Королева Санасу..! Баррик вспомнил о её изображении в Портретной галерее, хорошо знакомом ему лице со странными, нездешними глазами, огненными волосами и бледной кожей. Но она… была супругой короля Южного предела! Неужели она и вправду была из кваров?

"На заре того страшного дня, — продолжил Иннир, — Ясаммез и другие, конечно, развязали с людьми войну и на какое-то время даже отбили то место, где Горбун уничтожил последнего из богов, но Келлик забрал с собой Санасу и отступал всё дальше во владения людей, пока не собрал достаточно союзников, чтобы атаковать самому. В то время, как мы захватили замок, Сакри и я сделали всё возможное, чтобы подкрепить силой бога наше внутреннее пламя, но мы понимали, что без наследников лишь отсрочим неизбежное. В конце концов люди одолели нас и заставили отступить, по пути безжалостно убивая столь многих из нашего народа, что нам пришлось отдать большую часть оставшихся сил для создания Мантии, сумрачного покрова, под которым люди опасались преследовать нас и не вошли в наши земли. И так жили мы последние годы.

Теперь королева и я — мы оба умираем. Я отдал ей столько своих сил, сколько мог, пока мы ожидали, что же выйдет из этой… — он поднял зеркало, — …авантюры, названной Стеклянным договором. Но этого оказалось недостаточно. Она не пробудится вновь. Если только я не отдам ей ту малость, что осталась во мне. Если только я не отдам ей свою жизнь.

Баррик был глубоко потрясён.

— Вы отдадите ей свою жизнь? Но ведь это никак не поможет.

"В любом другом случае это было бы справедливое утверждение, но Огнецвет живёт по своим законам, запутанным, мудрым и таинственным. Возможно, есть ещё способ отсрочить неизбежный конец нашего рода — пусть хотя бы и ненадолго. Возможно, именно об этом Ясаммез думала, отсылая тебя ко мне. Я рад был бы предположить, что у неё имелись намерения иные, чем только посмеяться надо мной".

— Я… я не понимаю, мой лорд.

"Конечно же нет — да и как ты мог бы? Ваш народ скрывал правду о том, что случилось. Но всё же наверняка за свою ещё недолгую жизнь ты не раз должен был задуматься… возможно, почувствовать, что тут что-то… не так…

У Баррика по телу побежали мурашки, как будто у него начинался жар.

— Во мне? Вы говорите обо мне?

"В тебе, в твоём отце и во всех прочих, нёсших в себе болезненное, смущающее разум наследие Огнецвета, каким он горит в человеческих жилах. Да, дитя моё, я говорю о тебе. Ты — потомок моей дочери, Санасу, и кровь её сильна в тебе. В некотором роде ты приходишься мне внуком."

Баррик уставился на него, разинув рот. Его сердце заколотилось так бешено, что голова закружилась.

— Я… один из детей сумерек?

"Нет, ты нечто меньшее… и одновременно нечто большее. В тебе течёт кровь Высочайших, но до сего дня это приносило тебе лишь горе. Теперь, однако, она может сделать тебя последней надеждой нашего древнего народа — но лишь если ты принесёшь великую жертву. Если позволишь мне передать тебе мой Огнецвет."

Смысл сказанного никак не укладывался в голове. Баррик просто сидел и таращился на короля. Спокойное лицо Иннира было таким же, как и час назад, как до того, когда он произнёс слова, перевернувшие весь мир с ног на голову.

— Вы… вы хотите передать этот Огнецвет… м-мне?

— Чтобы продлить жизнь королевы еще хоть немного, я должен буду отдать ей свои последние силы. Если я смогу передать свой Огнецвет тебе — а это может оказаться и невозможно — тогда наследие наше, по крайней мере, не погибнет. Но если ты и сможешь выдержать это, Баррик Эддон, ты никогда не сможешь снова стать даже на самую малость таким же, каким ты был раньше."