Восстание девяти - [3]

— Летала, — отвечаю я. — И это не так уж страшно. На самом деле, как только ты расслабишься, это даже в кайф.

Из-за разговоров о полетах мои мысли обращаются к моему собственному Чепану, Катарине. Нет, с ней я ни разу не летала, но когда мне было девять, на одной из улиц Кливленда мы столкнулись с могадорцами, после чего долго приходили в себя и мучительно счищали толстый слой пепла. Как следствие Катарина перевезла нас в Южную Калифорнию. Наше ветхое двухэтажное бунгало находилось недалеко от пляжа, но чуть ли не у забора Лос-анджелесского международного аэропорта. Каждый час над головой ревели сотни самолетов, постоянно прерывая Катаринины уроки и то немногое свободное время, которое я проводила с моей единственной подружкой — тощей соседской девчонкой по имени Эшли. Я жила под этими самолетами в течение семи месяцев. Утром они были моими будильниками, ревя с восходом солнца прямо над моей кроватью. А ночью они казались зловещими призраками, напоминающими, что надо бодрствовать, быть готовой подорваться с кровати и прыгнуть в машину в считанные секунды. А так как Катарина не позволяла мне отходить далеко от дома, то и во второй половине дня самолеты оставались моим звуковым сопровождением.

Однажды, ближе к вечеру, когда вибрация от взлета очередного боинга расплескала лимонад из наших пластиковых стаканчиков, Эшли сказала: — А мы с мамой собираемся в следующем месяце полететь в гости к бабушке с дедушкой. Жду не дождусь! А ты хоть раз летала на самолете? — Эшли всегда рассказывала обо всех местах, где она побывала, и о том, что она делала вместе со своей семьей. Она знала, что мы с Катариной не уезжаем далеко от дома, и поэтому любила похвастаться.

— Не совсем, — сказала я.

— Как это «не совсем»? Ты либо летала, либо нет. Просто признайся, что не летала.

До сих пор помню, как мое лицо вспыхнуло от смущения. Ее нападки задели за живое. В конце концов, я сказала: — Я еще ни разу не летала на самолете. Мне хотелось сказать Эшли, что я летала на чем-то гораздо большем и впечатляющем, чем какой-то там самолетик. Хотелось, чтобы она узнала, что я прилетела на Землю на звездолете с другой планеты, называемой Лориен, и что полет мой покрыл более 100 миллионов километров. Но я промолчала, потому что понимала, что должна хранить Лориен в тайне. Эшли посмеялась надо мной и, не прощаясь, ушла к себе встречать отца с работы.

— Почему мы никогда не летали на самолете? — спросила я Катарину тем же вечером, когда она выглядывала через жалюзи из окна моей спальни.

— Шестая, — начала Катарина, но сразу поправилась: — то есть, Вероника. Путешествие самолетом для нас слишком опасно. Там мы будем в ловушке. Как думаешь, что случится, если в тысячах километрах над землей мы обнаружим на борту преследующих нас могов?

Я точно знала, что может произойти. Не трудно представить себе хаос: пассажиров, кричащих и прячущихся под свои кресла, и пару огромных инопланетных солдат идущих по проходу с мечами наголо. Но это все равно не останавливало меня от желания сделать что-то обычное, привычное простым людям, как полет на самолете из одного города в другой. Все время, что я жила на Земле, я не имела возможности делать то, что мои ровесники принимали как должное. Мы даже редко задерживались в одном месте настолько, чтобы я успевала нормально пообщаться с другими детьми, не говоря уже о дружбе. Эшли была первой девочкой, которую Катарина пустила в наш дом. Иногда, как в Калифорнии, я даже не ходила в школу, если Катарина решала, что это необходимо для безопасности. Конечно, я знала, зачем все это нужно. И обычно не переживала из-за этого.

Но Катарина поняла, как меня задело высокомерие Эшли. Должно быть, мое молчание в следующие дни как-то проняло ее, и к моему удивлению, она купила нам два авиабилета в Денвер — туда и обратно. Направление не имело значения — Катарина знала, что мне просто хочется полетать. Я с нетерпением ждала момента, когда расскажу все Эшли. Но в день отлета, стоя у аэропорта, Катарина заколебалась. Она заметно нервничала. Чепан провела рукой по своим коротким черным волосам. Она покрасила и остригла их накануне вечером, перед тем как сделать себе документы на новое имя. Мимо нас прошла семья из пяти человек, волоча тяжелый багаж, а слева от меня плачущая мать прощалась с двумя молодыми дочерьми. Больше всего на свете мне хотелось присоединиться к ним всем, стать частью этой повседневной картины. Катарина наблюдала за снующим вокруг народом, пока я с нетерпением топталась рядом.

— Нет, — наконец сказала Катарина. — Мы не полетим. Извини, Вероника, но это того не стоит.

Домой мы ехали в полной тишине, позволяя самолетам, пролетающим над нами, говорить за нас. Когда мы вышли из машины, я увидела Эшли. Она сидела на крыльце своего дома. Увидев меня, идущую к нашему дому, она одними губами произнесла: «Обманщица». Унижение было невыносимым. Но я и вправду была обманщицей. Забавно. Враньем было все, что я делала, прибыв на Землю. Мое имя, происхождение, местонахождение моего отца, причины, по которым я не могла остаться на ночь в доме у подружки — ложью была вся моя жизнь, и это же защищало меня. И вот, когда я, наконец, сказала кому-то правду, меня назвали обманщицей. Я была невыразимо зла. Ворвавшись в свою комнату, я шарахнула дверью и со всей дури врезала кулаком по стене. К моему удивлению, кулак пробил стену насквозь. Катарина с грохотом распахнула дверь, держа в руках кухонный нож и готовая к атаке. Она решила, что шум из моей спальни, был от могадорцев. Когда же Катарина увидела, что я сделала со стеной, то поняла, что во мне что-то изменилось. Она опустила нож и улыбнулась.