Воспоминания японского дипломата - [87]

Продолжение переговоров таким образом противоречило решению совещания у императора и, наоборот, казалось совершеннейшим парадоксом, что руководители армии и флота, которые столь рьяно выступали за продвижение на юг и добились принятия этого решения, одновременно настаивали на необходимости продолжать переговоры. Единственно возможное объяснение состоит в неверной оценке премьером, армией и флотом позиции США.

Несмотря на энергичные возражения Мацуока против дальнейших переговоров, многие выступали за их продолжение, и ему пришлось дать на это согласие. 15 июля послу Номура было направлено японское предложение, вносившее изменения в американский проект от 21 июня. Совпадая с мнением армии и ВМФ, это предложение включало следующие три пункта: (1) позиция Японии в отношении войны в Европе будет определяться в соответствии с ее договорными обязательствами и потребностями самообороны; (2) что касается "Китайского инцидента”, то Соединенные Штаты должны рекомендовать заключение мира на основе Принципов Коноэ, но при этом они не должны вмешиваться в определение условий заключения мира; и (3) Япония резервирует за собой право в случае необходимости применить силу в Тихоокеанском регионе.

Пока Мацуока был всецело поглощен Устным заявлением, полученным от США, принц Коноэ принялся лелеять мысль о том, что переговоры не будут иметь успеха до тех пор, пока Мацуока остается на посту министра иностранных дел. Поэтому, а также частично руководствуясь личными чувствами, принц задумал изменить состав Кабинета с целью избавиться от Мацуока. Вскоре его замыслы воплотились в реальность: 18 июля был сформирован Третий Кабинет Коноэ, в котором пост министра иностранных дел занял адмирал Тоёда Тэйдзи-ро. Поскольку провозглашенной целью создания нового кабинета было продолжение переговоров, то все ожидали, что новое правительство, по крайней мере, попытается ускорить их. Поэтому первая его акция, оккупация южной части Французского Индокитая 21 июля, вызвала всеобщее изумление. Однако эта акция всего-навсего отражала несоответствие между решением от 2 июля и продолжающимися переговорами. Мне приходилось слышать, как в защиту нового Кабинета говорили, что решение об этой мере было принято предыдущим правительством и поэтому не осуществить ее было невозможно: и премьер, и новый министр иностранных дел были членами второго Кабинета Коноэ (адмирал Тоёда занимал в нем посты министра торговли и промышленности и министра по делам заморских территорий) и, возможно, чувствовали себя не в состоянии нарушить верность принятой этим Кабинетом государственной политике.

Как выяснилось на МВТДВ, в то же самое время на другом берегу Тихого океана, в США, один сотрудник государственного департамента еще до 2 июля в конфиденциальной беседе разгласил решение США прекратить переговоры с Японией и заморозить японские активы[82]. Таким образом, план замораживания активов предшествовал оккупации южного Индокитая, т.е. был принят примерно тогда, когда в Японии после получения американского предложения от 21 июня стали высказываться требования о прекращении переговоров. Во всяком случае, американские планы экономических санкций против Японии не были абсолютной новинкой. Еще во время "Маньчжурского инцидента" в 1931 году госсекретарь Стим-сон предлагал, чтобы США совместно с Лигой Наций применили санкции против Японии. От этого плана отказались, ибо президент Гувер опасался, что такая акция приведет к войне. Однако в ходе встречи с госсекретарем Стимсоном 9 января 1933 года только что избранный президентом Рузвельт полностью согласился с его идеей. Кроме того, как выяснилось, в июле 1939 года президент Рузвельт объявил об отмене японо-американского торгового договора, а после сентября 1940 года ввел эмбарго на экспорт в Японию железного лома и других стратегических материалов, что нанесло серьезный ущерб ее внешней торговле.

Обращение к подобным мерам было вполне естественным, так как в США многие были уверены, что экономическое давление в конце концов сделает Японию более податливой, а многие склонялись в пользу жесткой политики в отношении Японии по всем линиям. К тому времени некоторые члены правительства США уже призывали ввести эмбарго на экспорт нефти, но президент Рузвельт не хотел заходить так далеко, ибо подобная мера должна была привести к войне. Свою позицию он разъяснил в речи 24 июля. Если бы он перекрыл поставки нефти японцам, сказал президент, "они возможно уже год назад двинулись бы в голландские территории Ост-Индии, и разразилась бы война”. Поэтому он позволил поставлять нефть в Японию "в надежде (которая оправдывалась в течение двух лет) избежать войны в южной части Тихого океана во имя нашего собственного блага, во имя защиты Великобритании и во имя свободы морей”.

Еще до продвижения японских сил на юг Французского Индокитая Япония вступила в переговоры с правительством Виши о совместной обороне этой колонии, и протокол о достигнутой договоренности был подписан 29 июля. США уже ранее получали из различных источников оперативную информацию о продвижении войск в южном направлении, и заведующий дальневосточным отделом госдепартамента г-н Гамильтон 5 июля поставил этот вопрос перед послом Номура, ссылаясь на сообщения прессы. Посол объяснил, что, поскольку США оказывают режиму Чан Кайши не только финансовую помощь, но также поставляют ему самолеты и другое военное снаряжение и направляют в Китай своих пилотов, Япония вынуждена предпринять необходимые контрмеры. Он обратил внимание и на факт военного окружения Японии: американский флот осуществляет заходы в Австралию, между представителями штабов США, Нидерландов и Англии на Дальнем Востоке проводятся совещания (и тематика их становится известной), появились слухи об американосоветской взаимопомощи. Сейчас, когда ему приходится слышать о вероятности нефтяного эмбарго, сказал Номура, он намеревается попросить соответствующие разъяснения со стороны американского правительства. Аналогичные ответы дал посол и на дальнейшие расспросы Гамильтона 15 июля о продвижении на юг Индокитая.